Голос его звучал так горько, что я даже спрашивать не стал, ибо такой тон подразумевал, что боец погиб.
Да и некогда мне было сейчас думать о других, я буквально пытался найти себя. А именно – ощупывал своё тело и с каждой секундой, с каждым мгновением понимал, что данное тело со стопроцентной вероятностью, абсолютно, совершенно точно не моё.
Да, я в нём находился. Оно, по сути, сейчас являлось моим и мной. Но это сейчас, а совсем недавно я ведь жил в другом теле и именно то тело считал своим.
«С ума сойти!»
В голове мелькал миллион мыслей и вопросов, главными из которых были всего два: где я, в смысле – где моё тело? И почему сейчас нахожусь в теле чужом?! Причём в теле довольно молодого человека – если и не совсем ребёнка, то юноши.
Об этом говорило множество фактов: и отсутствие давно уже оформившегося животика, и морщин не было, и более мягкая кожа, и пушок вместо привычной щетины, и размер конечностей.
«Это я в безусого юнца, что ль, вселился?! – ошалело подумал я и неожиданно испугался: – А вдруг в девицу?»
Последняя мысль повергла в самый настоящий шок.
Быстрыми и незаметными движениями ощупал себя, чуть согнувшись, будто бы хотел откашляться, и, отметив, что я мужик, облегчённо откинулся спиной на холодную кирпичную стену.
«Чёрт возьми, как бы я хотел сейчас иметь возможность видеть, чтобы хоть точно понять, в кого именно меня занесло».
Мысли бушевали в голове, но сейчас исполнить своё желание я не мог. И дело тут было не только в том, что я сидел в подвале, и рядом вряд ли могло найтись зеркало, а в том, что мне нельзя снимать повязку ещё шесть дней.
Врачи предупредили, что дневной свет крайне негативно будет влиять на сетчатку глаз, так что мне необходимо весь положенный срок не смотреть и всегда ходить с замотанными глазами. Да и после того, как снимут эту самую повязку, надлежало не менее года носить очки с затемнёнными стёклами. Так что в этом отношении разобраться как со своим новым телом, так и вообще в ситуации, именно сейчас я, к сожалению, не мог. Зато мог другое.
– Товарищ лейтенант, извините, у меня к вам вопрос: не подскажете, какой сейчас год?
– Забабашкин, если ты обращаешься по званию, то должен задавать вопрос, как полагается по уставу. Помнишь форму обращения? – ехидно прошептал тот.
– Разрешите обратиться? – понял я его.