Оторвав взгляд от стола, Серена огляделась вокруг.
– Боюсь, наш салон довольно аскетичен, миссис Пембертон, – извиняющимся тоном произнес Уилки, – но удобен и в своем роде даже уютен, особенно зимой. Надеемся, вы станете трапезничать здесь вечерами, как привыкли поступать мы вчетвером до вашего приезда.
Все еще осматриваясь, Серена согласно кивнула.
– Превосходно, – обрадовался доктор Чейни. – Женский шарм хоть немного скрасит эту унылую обстановку.
Бьюкенен негромко заговорил, передавая Серене ее напиток:
– Пембертон рассказал мне о прискорбной гибели ваших родителей во время эпидемии испанки восемнадцатого года. Но есть ли у вас братья или сестры?
– У меня были брат и две сестры. Все они тоже умерли.
– Из-за эпидемии? – уточнил Уилки.
– Да.
Его усы чуть дрогнули, а слезящиеся глаза потемнели от печали.
– Сколько же вам тогда было, моя дорогая?
– Шестнадцать.
– Я тоже потерял близкого человека в ту эпидемию, свою младшую сестру, – сообщил Уилки Серене, – но расстаться со всей семьей, да еще в таком юном возрасте… Просто не могу себе представить.
– Я сочувствую утратам, но рад, что вам повезло больше. Вся ваша удача теперь на нашей стороне, – пошутил доктор Чейни.
– Это было нечто большее, чем просто везение, – возразила Серена. – Врач сам так сказал.
– Чему же тогда мой коллега-целитель приписал вашу живучесть?
Серена вперила в Чейни прямой взгляд; ее глаза были так же холодны, как и ее тон.
– Он посчитал, что я просто-напросто отказалась умирать.
Доктор Чейни медленно склонил голову, словно бы пытаясь заглянуть под стол, потом пытливо уставился на Серену; густые брови приподнялись на пару секунд, затем опустились. Бьюкенен перенес на стол остальные напитки и тоже уселся. Подняв свой стакан, Пембертон улыбнулся, разряжая сгустившуюся обстановку:
– Выпьем за очередную победу руководства над работниками физического труда!
– Я тоже поднимаю тост за вас, миссис Пембертон, – сказал доктор Чейни. – Сама природа прекрасного пола ограничивает способности к аналитике, скорее свойственные мужчинам, но вам каким-то чудом удалось компенсировать этот недостаток.
Лицо Серены чуть напряглось, но возникшее раздражение столь же быстро исчезло: она смахнула его прочь, словно непокорную прядку волос.
– Муж говорил мне, что вы родом из этих самых гор, из местечка, которое зовется Уайлд-Хог, – обратилась она к Чейни. – Очевидно, ваши воззрения на природу моего пола сложились под влиянием распустех, в обществе которых вы росли, но, смею заверить, женская натура куда многообразнее, чем подсказывает ваш ограниченный опыт.