Я и не догадывалась, что мисс Смит способна еще сильнее распахнуть глаза. Она явно не привыкла к тому, чтобы кто-то брал на себя ответственность за причиненные ей неудобства.
Моя ответственность неотлучно при мне. Каждая ее капля.
– Ничего, – вяло улыбается директриса. – Благодетелям всегда рады.
Эта чопорная дама с прилизанными глянцево-черными волосами придвигает мне поднос с угощением.
– Печенье?
– Нет. Довольно и чая.
– О, да. – Она склоняет голову. Бедняжка сдулась, будто поникший парус, покинутый ветром.
Бросив взгляд на опустевшую улицу – ни экипажей, ни посетителей, – я позволяю себе нахмуриться. Но замечаю волнение мисс Смит и стираю это выражение с лица.
Одетая в бежевый шелк с отделкой из мехельнского кружева[2] на рукавах, она беспокойно ерзает, покачиваясь назад и вперед. Не знаю, как помочь ей, особенно теперь, когда я должна помочь прежде всего себе.
Я давно живу на свете.
Не хотелось бы сейчас себя переделывать. Совету Демерары не украсть мою жизнь. Этим мужчинам не удастся заполучить то, что я выстроила.
Занавески развеваются. Легкая ткань, похожая на вуаль, сплетенную из коры лагетто[3], обрамляет пустую улицу. Мое встревоженное, не знающее покоя сердце начинает биться сильнее. Нервное ерзание директрисы напоминает мне, что лишь я одна не подвержена риску. В отличие от всех цветных женщин.
– Еще чаю, мадам? Я только хотела спросить, не желаете ли вы еще чаю, миссис… миссис Томас.
Мис-с-сис Томас-с-с. Она произносит мое имя так, как мне нравится, со всеми положенными буквами «с».
– Покончим с этим. Мисс Смит, скажите, в чем дело? – Мой голос звучит резко, и бедняжка вся заливается краской, от лба до подбородка.
Она могла бы слиться с розовыми обоями гостиной. Мисс Смит бы точно осталась незамеченной в больших особняках Демерары, Доминики или Монтсеррата. Да и на Гренаде. Так часто бывает со светлокожими цветными.
– Вашей внучке очень нравится в Кенсингтон-хаус, мадам.
– Я не собираюсь переводить Эмму Гаррауэй в престижную школу Мэрилебон, как ее кузину Генриетту. Предпочитаю, чтобы моя внучка обучалась здесь.
Где за ней будут присматривать и уберегут от скандалов или чего похуже – от мезальянса. Последнее я не стану озвучивать.
Разочарование в выборе моих детей и внуков идет рука об руку с моими собственными сожалениями.