Увидев меня, он промычал что-то и вырубился. Наверное, правил лошадкой из последних сил. Зато в телеге кроме охапки сена ничего не было. Ну выпил – и ладно. С кем не бывает? Наверняка по делу, не просто так. Отоспится и дальше работать начнет.
Потом закрутила текучка, и мысли о хитрованце ушли на второй план. Понятно, что мне хотелось узнать подробности. Да и что он узнал, тоже весьма тревожило. А ну как следующие похитители окажутся удачливее? Раскурочат сейф, отнесут заказчикам добычу. Те быстро поймут, что лежащее там на кладезь научных откровений не тянет, и начнут искать в другом очевидном месте. В моей квартире, к примеру.
Вот что я сделаю: в ближайшее время отнесу бумаги в банк и спрячу в арендованную ячейку. Надеюсь, такую услугу там оказывают. А потом расскажу газетчикам, что боюсь за сохранность ценных бумаг, поэтому решил обезопасить их. Вот смеху будет, если со мной что случится и наследники поймут, что это пустышка. Начнут ведь искать, как библиотеку Ивана Грозного.
Хотя нет, не в банк. В библиотеку университета. Закрою доступ лет на пятьдесят, и все дела. Пусть лежит на здоровье. Ректор Некрасов, которому по большому счету на архив наплевать, будет рад повысившемуся интересу к библиотеке.
Жиган пришел утром. Я услышал, как он в приемной сказал секретарю:
– Егор Андреич, ты сходи, прогуляйся. У девчат чаю попей или еще чего. Я к Евгению Ляксандровичу потолковать.
И только когда хлопнула дверь за Должиковым, он вошел в кабинет. Как там Пушкин писал? Вид его ужасен! Вот и Жиган как царь Петр перед Полтавской битвой. Опухший и с трясущимися руками. Глаза красные, лицо помятое. Кошмар, короче.
– Тяжко? – спросил я его участливо. – Налить немного? – И я потянулся к заветному шкафчику.
– Не похмеляюсь, – выдохнул перегаром Жиган. – Сейчас на кухню пойду, бульону говяжьего выпью, пройдет.
– Не томи, рассказывай, что…
– Всё в порядке. Рыб кормят оба. Не найдут, разве что случайно. Но на вас там ничего. – Он подумал немного и добавил: – И на меня.
– Про заказчика узнал?
– Не, никто не знает. Приходил дважды. Больше не появлялся. Где живет, не знает никто. Думаю, теперь и не найдут. Как поймет, что дело сорвалось, скроется.
– Ну нет, и ладно. Я бумаги в университет отвезу, газетчиков позову и расскажу.
– Это не дело, Евгений Александрович. Ох, тяжко. Водички налейте…