Автобус и правда подъехал прямо к «Икее». Вокруг здания со знакомым логотипом стояли и другие магазины-гиганты, вынесенные за черту города. У сине-желтого входа Аня увидела первую в Белграде елку. В Москве улицы наряжали в ноябре, и к праздникам огоньки успевали осточертеть, – а тут не спешили. Пола́ко. Руслан притащил это словечко с работы, от сербки-администраторши. Той самой Драганы, с которой Аню спутали в офисе. «Не спеши, типа, – пояснил он. – Не переживай». «Еще скажи: угомонись», – хмыкнула Аня. Руслан обещал передать Драгане эту трактовку. Та изучала русский в универе и, если верить Руслану, говорила свободно. Эту Драгану муж хвалил часто: и обеды в офисе она организовала, и перегородки в опенспейсах установила, пояснив: «А то вы друг на друга сопите». Разве это свободный русский, хотела спросить Аня. У нас бы сказали: друг у друга на головах сидите. Сдержалась. Она по-сербски и двух фраз не выстроит. Сейчас до Ани дошло, что и в «спасибо» тому деду она поставила ударение неправильно – надо было: хва́ла.
Шары на икеевской елке были с человеческую голову. Ближайший растянул отражение Ани в дурацкой ухмылке. Протерла пластик, на перчатке остались копоть и пыль. Потянула носом. Нет, гарью не пахнет. Вздрогнула от гудка автобуса. Обернулась – он, вобрав людей с сумками и коробками, отъезжал от остановки.
В «Икее» прихватила себе синюю сумку размером с хороший чемодан, поднялась на второй этаж. Пахну́ло фрикадельками и жареной картошкой. Аня ускорила шаг: может, если всё купит быстро, тут и пообедает. Есть одна в кафе она не любила. Смотреть строго в свою тарелку или в книгу считала ущербным. Но тут – другое дело. Просто устала, села перекусить, вот у нее и сумка набитая с собой… Никто не осудит.
Вдоль проходов тянулись интерьеры: ванная, спальня, кухня, детская. Аню нагоняли и огибали пары всех возрастов. Были и пожилые: женщина с пухлыми ручками, в морщинах таких мелких, словно надела перчатки жатого шелка, всё трогала, всё хвалила. Ее муж коротким карандашиком, что были выложены повсюду для покупателей, записывал в тетрадку артикулы, тыкал пальцем в ценники. Особенно долго они простояли у кроватей. Женщина прямо в пальто плюхнулась на матрас, смеялась, дрыгала ногами в дутиках на липучке. Он оглядывался по сторонам и втягивал щёки так, будто в зубах что-то застряло.