– Что «вот и»? – Я снова строго взглянула на него. – Это значит, что свои чувства ко мне ты оцениваешь как средние по стране? Вот я никогда не считала себя какой-то «средней» женщиной, так что если все покупают за четыреста тысяч, то я хочу кольцо за миллион двести!
Я скрестила руки на груди и уставилась на красную коробочку на белой скатерти и съежившийся внутри крохотный бриллиантик. Он, конечно, сверкал – во всяком случае, старался изо всех своих крохотных силенок, но мне стало тоскливо.
– Впрочем, наверное, сама виновата. Должна была сразу тебя предупредить, что меня не устроит кольцо меньше чем за миллион иен.
Нобуо в изумлении раскрывал и закрывал рот, будто рыба в ожидании корма. В углу зала робко переминался с ноги на ногу наблюдавший за нами сотрудник.
– Прости, Рэйко. Я копил, но зарабатываю ведь еще пока как молодой служащий, всему есть предел, – чуть не плача, сказал Нобуо.
Это еще больше меня разозлило. Он, кажется, считает себя пострадавшим. Еще и оправдывается тем, что у него нет денег.
– Я не собираюсь отказываться от своих желаний, как и любой другой человек. Если тебе не хватает на стоящее кольцо, можешь продать какие-нибудь органы, – при этих словах я с силой скомкала салфетку, которая лежала у меня на коленях. – Ты ничего не сделал, только и утверждаешь, что не можешь купить дорогое кольцо, так как у тебя нет денег. То есть ты не хочешь заполучить меня во что бы то ни стало. Мужчина, который не влюблен в меня по уши, не имеет права вторгаться в мою жизнь!
Я швырнула смятую салфетку на стол и пошла к выходу, оставив Нобуо в одиночестве.
– Прощай!
Сотрудник ресторана поспешно подал мне пальто и при виде моего лица заметно вздрогнул и выпучил глаза.
Я направилась в Маруноути[1]. Юридическая фирма «Ямада, Кавамура и Цуцуи», где я работала, находилось на двадцать восьмом этаже огромного офисного здания, когда-то целиком принадлежавшего другой корпорации. Оно возвышалось на следующей от центрального проспекта улице, в глубине района.
Наша компания была известна работоспособностью своих сотрудников. Юристов впускали в здание в любое время суток, поскольку здесь считалось, что если ты свободен, то можно и поработать.
Было уже больше десяти часов вечера, но окна здания ярко светились. Я вошла в офис. Перед компьютером ел лапшу быстрого приготовления Фурукава, который устроился в компанию через год после меня. Он сидел скрючившись, и его накачанное в секции регби тело напоминало огромную мокрицу.