Капитан судна не отличался особой пунктуальностью, поэтому регулярно заставлял подчинённых подделывать отчёты и товарно-транспортные накладные. Кодама по прошествии их первого совместного рейса открыто заявила новому начальнику, что подобное ведение дел неприемлемо, за что тут же получила пощёчину и была сослана на пару дней в карцер. С тех пор всякий раз, когда она открывала рот в неподходящий момент, мужчина силой напоминал подчинённой, где на этом корабле находится её место.
Габбро столкнулась с чудовищным несоответствием: её работой были недовольны, но не увольняли. Проанализировав сложившуюся ситуацию, девушка пришла к заключению, что представление информации в выгодном собеседнику свете является эффективным средством для достижения своих целей. Говоря простым языком – Кодама научилась лгать. Это оказалось несложно, ведь габбро прекрасно помнила, что, когда и кому говорила, а чувство стыда ей было незнакомо. Неизвестно, как долго бы ещё продолжалось её моральное разложение, не получи девушка назначение на новую должность. Зная, как капитан реагирует на плохие новости, она даже уведомлять его не стала, а просто встала и ушла.
Габбро как раз обдумывала возможные последствия, когда к телу начала понемногу возвращаться чувствительность. Девушка активировала принудительное вскрытие камеры, и непривычно влажный воздух сквозняком прошёлся по её коже. Раз запустили программу пробуждения, значит, карголинер уже вошёл в зону притяжения Экат, и Кодама хотела покинуть судно до того, как коридоры наводнят шумные толпы учёных. Схватившись руками за борта, она поборола чувство дурноты, присущее всем любителям покидать камеру раньше времени, и шагнула наружу. Обычная для планетарных станций пониженная гравитация сейчас была девушке только на руку. Кодама выпорхнула в коридор и медленно двинулась в направлении стыковочного шлюза. Пальцы левой руки предусмотрительно скользили вдоль шершавой стены, потому как везде пока царил полумрак. К концу пути габбро уже явственно различала и свои ладони, и плоский спил вакуумных врат шлюзовой камеры, а через десять минут она уже стояла на транспортной платформе.
До сих пор колоссальные размеры помещений, в которых Кодаме доводилось бывать, были полностью оправданы их функциональным назначением, чего нельзя было сказать о пустой двадцатиметровой зале, в которую она поднялась. «Какое нерациональное использование пространства» – подумала габбро, окидывая взором ажурное кружево самосветящихся орнаментов, устремлённых в динамичном порыве к расположенной в противоположном конце помещения арке-контроля. Над невзрачным пропускным пунктом приветственно сиял огромный, в полстены герб Академии.