В завершение хочу предуведомить читателя, что в этой новой версии перевода я позволила себе некоторую вольность и дала возможность цветам – в эпизоде с заколдованным садом – высказаться чуть иначе. Их историям, которые Андерсен записал прозой, я придала ритм и кое-где – рифму. Сделано это по нескольким причинам. Во-первых, мне хотелось, чтобы слова цветов отличались от остального повествования. Именно такими я и услышала голоса лилии, вьюнка, подснежника, лютика, гиацинта, нарцисса… У каждого – своя мелодия, свой ритм. Во-вторых, цветы в саду колдуньи думают исключительно о себе (кроме, конечно, роз!) и рассказывают только о своих переживаниях, а стихотворная форма как раз-таки подчеркивает этот, можно сказать, «цветочный индивидуализм». В-третьих, сам эпизод выглядит довольно обособленно и похож, скорее, на порыв фантазии, чем на органичную часть целого. Даже обозреватель национальной ежедневной датской газеты Berlingske Tidende reviewer волновался по поводу того, что дети не поймут эти цветочные истории. И, надо сказать, он в чём-то прав. К примеру, впечатлительным читателям – и не только детям – лучше обойти стороной рассказы огненной лилии и гиацинта. Признаюсь, мне и самой было несколько жутко вникать в эти тексты. И для меня они во многом остались загадкой. Я надеюсь, Андерсен не возражал бы против такой – поэтической – интерпретации, ведь всё же его сказка о любви, прощении и умении слушать своё сердце. Можно сказать, к нему я и прислушалась, решившись на подобную вольность.
К сожалению, а, скорее, к счастью, взглянуть по-своему на образы «Снежной королевы» я могу только через слова, а не через краски. И свою давнюю мечту художника, которым я никогда не была, мне удалось осуществить благодаря переводу и работе с оригинальным текстом. Когда я впервые увидела Снежную королеву на обложке этой книги, то подумала, что про неё точно можно сказать: «О, да это королева Вадима Челака!» Красивая, нежная, лёгкая, загадочная – такую точно не хочется наказывать и называть воплощением зла – своим обликом она мне напомнила юную датскую принцессу Дагмар, любимицу королевской семьи. Скромная, весёлая барышня, она могла часами слушать волшебные истории Андерсена, не раз видела писателя во дворце, а когда покидала Данию, отправляясь на корабле в Россию – в свою новую жизнь – пожала сказочнику руку. Позже Андерсен вспоминал, что плакал, прощаясь с Дагмар. Может, от радости, а, может, от горестного предчувствия, что принцессе предстоят такие испытания, какие не всякому воину под силу. Юной Дагмар суждено было стать супругой Александра III и матерью последнего российского императора. Она пережила всех своих сыновей, любимого мужа и саму Российскую империю. Но на всю жизнь она сохранила веру, надежду и силу, которую в детстве ей подарили герои сказок Андерсена. Подарила Герда. И во многом благодаря Дагмар – императрице Марии Федоровне – датского сказочника так оценили в России.