На углу перед кафе Шарифы он заколебался на какое-то время. Могла ли там ждать его вовсе не Джайда? Исключать нельзя, но… у него мелькнула мысль поймать какого-то мальчишку и послать его посмотреть, но он прогнал её. Положимся на удачу. И он, остановившись, беззвучно прошептал слова дуа, после чего расстегнул карман на поясе и вытащил «тычок». Не его контрабандный кольт, что так и остался на катере, но некоторую уверенность придаёт.
От Шарифы, восседавшей на своём обычном месте за стойкой, он узнал немногое. Действительно, «черномазая девка», как она выразилась, пришла сюда утром и требовала позвать его едва ли не со слезами. Деньги у неё при этом были. Да, ждёт его и сейчас. Да, сама.
Шарифа сдала бы его за нужную сумму – он в этом ничуть не сомневался, но вряд ли полиции. Всё-таки, «крыс» в их квартале терпеть бы не стали.
Пройдя по коридору, Салах увидел номер нужной комнаты и без стука растворил оказавшуюся незапертой дверь.
В комнатке был всего один человек – собственно, Джайда, она в своём синем платье сидела на кровати и выглядела потерянной. Когда дверь распахнулась, она испуганно вскинула голову, но, увидев, кто пришёл, выдохнула с облегчением.
– Наконец-то, ильхамдулилла, – проговорила она быстро, – Салах, тут всё очень, очень плохо. Эти люди, шейхи, приходили в байт-да’ара опять, и Замиль… ох, Салах, во что мы впутались?
«Этот мир будет миром меча, – говаривал её отец, глядя на неё своими вечно покрасневшими, чуть слезящимися глазами, – миром, где мужчины – это мужчины, а женщины – это женщины. Миром, где силы не стыдятся, а гордятся ей. Миром, каким его и задумывал Творец». Он много чего ещё потом говорил, сидя в дыму марокканского зелья, пока его речь на становилась лишённой всякого смысла. Замиль это помнила. И делала из услышанного выводы так, как их делает ребёнок – не умом, а сердцем.
Раз мир, который строится в аду Великой Войны, будет миром меча, миром силы, значит и ей нужно быть сильной. Во всех смыслах этого слова.
Родители, конечно, такого бы не одобрили – они видели в ней женщину нового порядка, женщину, воспитанную по всем правилам Обновлённого Учения… но мало что могли поделать, потому что всё реже бывали в здравом рассудке. И Замиль после уроков танца и курсов арабского языка всё чаще заглядывала в спортзал, который облюбовала её пёстрая уличная компания. И просила мальчишек научить её драться.