– Господин бургомистр спрашивает, согласится ли господин Эшбахт принять его.
– Кавалер Эшбахт, – резко поправил парламентера Максимилиан. – Лучше вам обращаться к монсеньору: кавалер Фолькоф фон Эшбахт.
Парламентер поклонился еще раз.
– Соблаговолит ли кавалер Фолькоф фон Эшбахт принять бургомистра свободного города Висликофена господина Фабельмана?
– Что хочет бургомистр? – спросил Волков.
– Бургомистр желает поговорить об условиях откупа от осады, – отвечал ему офицер.
– Откупа? – Волков даже засмеялся. – Через час ждите штурма. Если отобьетесь, поговорим об откупе.
– Так вы не желаете получать выгоду? – удивился парламентер.
– Я возьму ваш город и получу все, – резко заговорил генерал уже без всяких усмешек. – Если надумает, так пусть бургомистр приедет говорить о капитуляции. Больше говорить мне с ним не о чем.
– Я передам бургомистру, – сказал офицер.
– Я жду час, – повторил кавалер. – Только час.
Фейлинг и Гюнтер помогли ему надеть весь доспех, кроме шлема, Максимилиан разворачивал и смотрел знамя, молодые господа тоже все были уже облачены, уже готовы, предвкушали бой. Стрелки, которых Волков намеревался взять с собой на штурм в первой колонне, вышли из лагеря и пошли к южным воротам.
Но тут над башней северных ворот появился трубач, и ворота раскрылись. И из них стали выходить люди, не менее дюжины, а среди них, под знаменем города, на муле, которого вели под уздцы два солдата, ехал человек.
– Не иначе как сам бургомистр, – удивлялся Роха.
– Неужели капитулировать надумали? – заинтересовался капитан Кленк. Он тоже был при доспехе, его люди должны были идти в пролом сразу за отрядом Волкова.
Генерал не хотел торопиться, он очень надеялся, что так и есть, что это делегация едет говорить о почетной капитуляции. Но не хотел делать преждевременные выводы. Он ждал, пока горожане подойдут. Только бросил капитану:
– Кленк, распорядитесь впустить их в лагерь.
Старый полнокровный человек, бургомистр Фабельман принял безропотно все его требования. Он стоял перед сидящим генералом, опираясь на палку, и тот не думал предложить сесть. Бургомистр потел в своей старомодной и большой шубе, его лицо, от полнокровия изрезанное сетью мелких сосудов, было почти что синим и мокрым от пота. Он ненавидел генерала и едва скрывал это, но после каждой фразы врага лишь устало кивал.