Своеобразным сводом средневековых чудес стала Херефордская карта мира, изготовленная около 1290 года: на ней можно найти русалку, сирену, мужчин с лицом на груди, монопода (человека с одной огромной ногой), циклопа, кинокефала, птицеголовое существо, опирающееся на трость: все они, по мнению автора карты, обитали на границах известного мира. Однако францисканец Джованни де Мариньолли, отправившийся в 1339 году во главе папского посольства в Китай и целенаправленно искавший чудовищ, описанных в старинных хрониках, ничего похожего не нашёл. Тем не менее даже церковные лидеры признавали реальность людей чуждой природы – иначе зачем их было искать?
Не всё было однозначно и с идеей множественности миров. Рубежным для революционного переосмысления средневековой космологии стал, как считается, 1277 год, когда Этьен Темпье, епископ Парижский, провозгласил, что отрицание множественности миров является ересью, потому что всемогущество Бога подразумевает возможность сотворить один или много миров разной структуры. Демарш епископа имел последствия: прогрессивные теологи конца XIII века, среди которых можно назвать Генриха Гентского, Годфри Фонтенского, Ричарда Миддлтонского, Уильяма Уэрского и Фому (Томаса) Страсбургского, в своих трудах высказались в пользу того, что Писание не отвергает возможность существования других миров.
В начале XIV века к полемике присоединился англичанин Уильям Оккам, известный нам благодаря введенному им методологическому принципу минимализма при продуцировании гипотез (так называемая «бритва Оккама»). Тщательно анализируя популярный в то время среди теологов вопрос «Мог ли Бог создать лучший мир, чем этот?», Оккам нашёл три варианта решения: мир мог быть создан на другой, более совершенной основе; мир мог быть создан из того же материала, что и наш, но отличающимся по природе («отличным в числе»); мир мог быть создан совершенным по счастливой случайности. Из первых двух решений, согласно Оккаму, прямо следовало утверждение, что миров, создаваемых Богом, должно быть много. При этом Оккам не покушался на идею небесных сфер и геоцентризм Аристотеля и Птолемея, но подчеркивал, что такие же сферы с центральными землями внутри теоретически могут находиться вне известных нам сфер.
Со схожих позиций подверг ревизии аристотелевскую космологию французский католический натурфилософ Жан Буридан, вошедший в историю благодаря «буриданову ослу», к которому он имел лишь то отношение, что некогда писал о свободе выбора и был вместе с гипотетическим ослом упомянут в актуальном анекдоте. В комментариях к трудам Аристотеля, сформулированным в лекционном курсе, который Буридан читал в Сорбонне с 1328 по 1358 год, он указывал, что аристотелевское доказательство невозможности множественности миров не может считаться полноценным, поскольку в его основе лежит вера в определённый выбор, сделанный Господом, а это не имеет отношения к логике: Бог мог создать один мир, но с тем же успехом мог создать и бесконечное количество миров. Буридан также указывал, что Аристотель в своих рассуждениях исходит из принципа изотропии (то есть одинаковости) действия физических законов для всей Вселенной, однако всемогущество Господа таково, что Он способен задать любые законы для других мест вне Земли.