– Все в сборе, – провозгласила Арсения. – Ребят, двигайтесь поближе, есть разговор.
– У нас разве не репетиция? – удивился Гари. – Зачем здесь Нинель?
Нина обиженно посмотрела на гитариста, а потом картинно закатила глаза. Арсения знала, что Гарик давно, когда еще только Нина пришла к ним работать, попытался ухаживать за ней. Нинель его ухаживаний не приняла и отношения с тех пор у них не заладились – гитарист не смог простить ей отказа. Смотреть на их постоянные перепалки было неприятно, но сделать Светлова ничего не могла. Пару раз она затевала разговор то с Гари, то с Нинель, но каких-либо положительных результатов не добилась – Гарик продолжал подначивать Нинель, а та надменно игнорировала все его выходки.
– Не репетиция, – отрезала Арс. – У нас собрание, и мне нужно, чтобы присутствовали все, а Нина тем более.
Нина смешно сморщила нос и, улыбнувшись Арсении, наконец уселась на свободный стул, предварительно установив его подальше от Рыбакова. Гарик презрительно хмыкнул и отвернулся.
– Давай уже, колись, зачем ты нас собрала. Не томи. – Голос у Рената Айдарова был резким, интонации вызывающими, отчего все, что он говорил, казалось как минимум претензией, а как максимум ругательством. Поначалу Арсения напрягалась, даже принимала его высказывания на свой счет, а потом привыкла.
Арс оглядела команду. Взгляды ребят, кроме разве что Гари, были направлены на нее. Все утро она пыталась собраться с мыслями, чтобы рассказать о том, что произошло, мягко, не сгущая красок, оказаться благоразумной и мудрой начальницей, но, как обычно, у нее ничего не получилось.
– А собрала я вас здесь, чтобы сообщить: мы в глубокой заднице.
Все, кроме басиста, заржали, заполняя небольшое помещение гулким хохотом. Арсении показалось, что на похоронах заиграла полька. Естественно, они подумали, что Арс шутит. Арсения, подождав, пока неуместный смех стихнет, поведала команде о своем вчерашнем визите к Велееву и его последствиях. Пока она говорила, благодушный, веселый и беспечный настрой находящихся в комнате улетучивался прямо на глазах.
После рассказа ненадолго в комнате стало тихо, а потом заговорили почти все. Только Иван сидел молча. И Валерик тихо вздыхал и почесывал подбородок. Когда же все успокоились, басист тихо произнес:
– Что же, мы опять без гонораров.