Спорить я не стала. Если шанс на побег есть, то силы точно понадобятся, и я не собиралась этот шанс упускать. Взяла сморщенными пальцами банку и запустила вторую руку в содержимое. Обычный туристический паёк. У нас такие консервы ребята брали, когда с лыжами уходили на весь день, чтобы было чем перекусить. Даже гравировка на крышке с базы. И тёплая, благодаря тому, что находилась в воде.
Я съела всё, несмотря на то, что мужик провожал взглядом каждое моё движение, и даже попыталась вылизать остатки, избегая острых краёв. Этого насильник уже стерпеть не смог и, сглотнув, вырвал банку. Но оказалось, что интересовала его не еда, а мой язык, который он, навалившись, попытался достать своим.
– Я ещё не прожевала! – вывернулась я, готовясь сражаться даже за такие крошки, и мужик стал возить своими пухлыми губами мне по лицу, а руки опять загуляли по моему телу.
Я стерпела то, как они по-хозяйски сжали грудь, и не удивилась, опять ткнувшейся в бедро эрекции. Ну да, поела, теперь должна отработать. Как он начал пристраиваться, уже не смотрела. Закрыла глаза, начав глухо рыдать, а он, поняв, что я не собираюсь разжимать ноги, повернул меня набок и лёг со спины, коленом заставив согнуть ноги.
По половым губкам скользко прошлась толстая головка, надавила и полезла внутрь. Насильник схватил мой таз руками, заставил выгнуть спину и стал медленно натягивать меня, будто я не целая женщина, а отдельный мастурбатор, состоящий только из задницы и дырок. Я всхлипнула, когда он задел болезненное место, но в остальном рыбий хер скользнул вполне деликатно. И если бы не наглость, можно было бы даже сказать, вежливо. Зато дальше о вежливости можно было забыть. Я, закрыв лицо руками, только слышала сзади плеск, всхлипы, тяжёлое дыхание и низкие гудящие стоны, пока он сдрачивал в меня. К промежности то и дело прислонялись яички, а внутри я чувствовала, как упруго дёргается головка, проходясь туда и назад. Далеко мужик свой писюн не вытаскивал – больше старался всунуться поглубже, но амплитуда движений всё же была широкой, и я чувствовала себя цилиндром, в который колотит поршень.
Пошлые мерзкие звуки в таком узком пространстве казались оглушительными, а я чувствовала себя последней шлюхой, подстилкой, которую просто используют. Руки на косточках таза сжимали крепко, а сдвинутые ноги совсем не позволяли как-то уменьшить степень проникновения. Казалось, член бьётся мне в живот так, что можно было бы снаружи заметить, как он утыкается внутрь, но я по плечи была в воде.