Ворд свирепо зашипел. Гибкая тонкая шея отказывалась ломаться. Но Валиар Маркус, налегая и дергая, увидел, как встопорщились покрывавшие шею чешуи, обнажив беззащитную плоть для нанесенного под точным углом удара.
Увидел это и мастер Магнус.
Неуловимым движением фокусника выхватив из рукава нож – маленькое, блестящее и смертоносно заточенное лезвие, – курсор по рукоять воткнул его в шею ворда. И, резко провернув, вскрыл твари горло.
Ворд вздыбился, напрягся в агонии, но челюсти его уже утратили силу.
Тут подоспели двое легионеров, порубали его мечами, и все кончилось.
Маркус откинулся на спину. Один из легионеров уже метнулся за целителем и поднял тревогу. Другие построились, бронированными телами загородив двух раненых стариков от подступающей темноты.
Маркус полежал, отдуваясь, и повернул голову к Магнусу.
Старый курсор уставил на него ошарашенный взгляд. Лицо и седая борода его были в пятнах зеленоватой крови. Всмотревшись в лицо Маркуса, он издал несколько невразумительных звуков.
– Нам надо поговорить, – проворчал Маркус. Ему самому голос показался хриплым и тонким. – Уж очень ты стал недоверчив, старина. Бросаешься на каждую тень. Пора бы тебе расслабиться.
Магнус смотрел на него. Потом отвернулся, обвел глазами разбросанные трупы ворда. Один еще дергался, и за секунду до смерти ломая хвостом низкий кустарник.
Магнус сипло хихикнул.
И Маркус тоже.
Подоспевший целитель с помощниками решили, что два раненых старца лишились рассудка. А те только пуще хохотали и не могли остановиться.
У штабной палатки загрохотали беговые сапоги, Антиллар Максимус выкрикнул пароль так, словно решил одной силой звука снести стоявшего рядом часового. Тави тут же оторвался от доклада, поднял руку, и мастер Магнус умолк. Старый курсор собрал со стола рассыпавшиеся страницы, одной рукой придержав недочитанные. Еще мгновение, и отброшенный рукой Максимуса полог впустил внутрь порыв ветра и запах весеннего дождя.
Тави улыбнулся предусмотрительности Магнуса. Страницы не разлетелись. Старый трибун позавчера получил ранение, но всего одну ночь пользовался предоставленным трибуном Фоссом отпуском, уже наутро явившись в штаб.
– Тави, – пропыхтел Макс, – ты должен это видеть. Я привел тебе коня.
Тави, услышав обращение по имени, вздернул бровь и встал.