– В-вот видишь, смена об-бстановки мне н-на пользу, – сказала Луиза, обнимая замерзшую сестру. – Даже н-не переживай з-за меня!
– Лу, глупышка, я всегда буду за тебя переживать.
– Прибываем! – известил кучер, когда карета свернула на гравийную тропу и проехала через высокие кованые ворота. За ними тянулся кирпичный забор, будто бы до самого горизонта.
– Ох, н-ну наконец-то, – выдохнула Луиза, высовываясь в окно. – Н-ничего с-себе!
Отсюда уже виднелся фамильный особняк Лероев – громадный и готический, выложенный серо-коричневым кирпичом. Почти что замок. Строгая геометрия, вытянутые стрельчатые окна, цветные витражи. Особняк казался зловещим. Две его высокие башни врезались в тяжелые низкие тучи острыми шпилями. Несколько каменных гаргулий, восседая на карнизах черной крыши, хмуро взирали вниз пустыми глазами. Кудрявый плющ с покрасневшими, медленно осыпающимися листьями заботливо обвивал одну половину шестиэтажного особняка. Он был чересчур огромным для одной семьи, пусть даже немаленькой.
Подавшись вперед, Кристина смотрела в окно и не могла отделаться от мысли, что ее окружает нечто потустороннее. Беспокойство кралось по позвоночнику мелкими крупинками пота.
Близ особняка располагались заброшенная детская площадка, сколоченная из дерева, большой запустелый сад и пара-тройка мертвых, засохших деревьев без единого листочка, одиноко стоящих неподалеку от главного входа.
– См-мотри, вон там есть лабиринт из ж-живой из-згороди. – Луиза указала куда-то вправо.
Кристина выглянула в окно и действительно заметила вдалеке лабиринт.
– И правда.
– Сходим т-туда? – Лу с мольбой посмотрела на сестру.
– Как-нибудь обязательно сходим.
– Ох, не л-люблю т-твое «к-как-нибудь», – надулась Лу, снова вернувшись к окну.
Погода не радовала. Мелкий дождь, без которого не проходило ни дня, противно барабанил по крыше кареты.
Объехав большой замшелый фонтан, кучер притормозил близ парадного входа. Девушек уже встречал персонал и, судя по всему, двое сыновей лорда. Едва сестры выбрались из экипажа, один из них поспешил оказаться поблизости, в то время как второй предпочел держаться в стороне.
Подошедший был молод, приятной наружности, лет двадцати на вид. Лицо благородное, с прямым носом и очерченными ноздрями, а также с очень чувственными губами. В густых темно-рыжих волосах, почти такого же оттенка, как у сестер Ренард, блестели мелкие капельки дождя. Столь же рыжие высокие брови приподняты, отчего взгляд казался открытым и добрым.