Мечтать можно и не только о любви. Тут уж простите, пожалуйста, Петроградка не исключение.
Лежат они в своих постелях, конечно же, и мечтают о всяком. Особенно если любовь уже есть. Что о ней и мечтать-то тогда.
Лежат, кстати, не всегда. Просто по большей части лежат, а иногда могут и сидеть, и даже стоять. А иногда еще идут. Например, по чуть теплому асфальту. Или по слякоти, если асфальта не нашлось. Идут и мечтают.
Если же взять важное из всего того, о чем можно мечтать и что вроде бы не является любовью, то самым постыдным из этого будет, наверное, сребролюбие и всякая там собственность. Так ведь?
Если кто-то мечтает о чем-то еще более постыдном – а я знаю, мечтает, – уж об этом я рассказывать не буду. Лучше расскажу про мечты о собственности.
Возьмем, например, Сергунчика с нашей улицы. Он над Марией Анатольевной живет.
Очень азартная натура этот Сергунчик, несмотря на неполные одиннадцать лет. Вот и мечтает о богатствах. Конкретно, объектом его постыдной меркантильной страсти стал один редкий оловянный солдатик.
Такие раньше у метро «Петроградская» продавались, маленькие, сантиметра три. Я сам недавно свою детскую коллекцию килограммов на восемь у мамы под кроватью обнаружил. А Сергунчик наткнулся на папину.
Солдатик изображал Рэмбо с автоматами в руках. И владел им Жэка. Жэкин папа тоже свою коллекцию приберег, а теперь его наследник вступил в права владения всей этой оловянной массой и начал активно ею управлять.
Так себе человек, этот Жэка. Нет, Сергунчик, конечно, ничего не хотел сказать плохого про Жеку, больно уж он здоровый, блин, Жэка этот, но один Рэмбо в обмен на шесть колес от наполеоновской пушки – это перебор. Шесть!
И главное, ни лафеты, ни стволы ему нужны. Колеса только. Спицы, видишь ли, поломались.
А где ему столько колес набрать?
Вот почему на маминой плите, в отсутствие самой мамы, появилась мамина эмалированная кастрюлька с цветочками. Кастрюлька в мирное время предназначалась для приготовления каш, но сейчас была перепрофилирована для изготовления колес и наполнена проволокой, вовсе не маминой, а изъятой с места ремонта трансформаторной будки во дворе. А электрическая плита со стальными конфорками была готова выступить домной.