Герои этих фильмов и песен становятся нам родными, и большинство зрителей мыслями находятся на их стороне, сопереживают им, восхищаются, жалеют, просто любят и даже готовы прикрыть в случае чего от закона. И так их хорошо понимают, словно и сами сделали пару-тройку ходок. Вроде бы безобидное занятие – подумаешь, песне лайк поставил или кино с удовольствием посмотрел.
У разных конфессий и эзотерических учений существует такое понятие как коллективная молитва, которая считается самой сильной. У христиан даже есть прямое указание Иисуса: о чем ни попросите, собираясь вместе, то исполнится. Ученые уже тоже соглашаются, что мысль может материализоваться, особенно если она засела в большом количестве голов. Где ваши мысли – там и ваша энергия. Иными словами, если большинство хочет войны, то будет война, если мира – то будет мир.
Вот и в случае с мошенниками такая же картина. Пока мы будем восхищаться ими в кино и литературе, в кухонных разговорах и анекдотах, пока над ними мы будем рисовать романтический ореол, они будут проникать и в нашу реальную жизнь. Мы словно их зовем: идите к нам, мы вас любим и ждем… Как у Ницше: если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя. Когда вы восхищаетесь тем же Мишкой Япончиком или другими бандами, вспомните также, что они не только шикарно жили, смешно говорили и находчиво ускользали от правосудия. Они еще и грабили людей, крали продуктовые карточки, без которых семье грозила голодная смерть без преувеличения. Бандиты никого не жалели. Легко восхищаться мошенниками, когда тебя не касается. А если коснулось? Скорее всего, сразу побежите к нам жаловаться и, наверно, уже не восхищаетесь.
Согласитесь, хотелось бы пожить в правовом обществе, где у честных граждан есть надежная защита и на любых преступников найдется управа. Для начала, наверно, надо самим осознать, что мы не урки. А там, глядишь, и вкусы поменяются, а с ними – и сознание. Потом и мошенников снимем с пьедестала, и они будут появляться только как атавизм, как редкая вспышка чумы, а не пандемия.
Тут у племянника зазвонил мобильник. Выслушав собеседника, он коротко бросил:
– Сейчас буду.
И попрощавшись, ушел. Я спросила у Антонины Матвеевны, чего Вениамин так разошелся.
– Так он мент, – просто и в то же время горделиво ответила она. – Потомственный.