По-настоящему.
А как еще можно умереть? Как моя сестра? Просто кануть в лету, раствориться в пространстве?
Внезапно Столб оживает. Голографическое изображение Идола материализуется перед нами – человеческая фигура, состоящая из множества светящихся частиц. Его лицо постоянно меняется, перетекая из одного образа в другой, но все они чем-то навевают мысли о богах Олимпа.
– Приветствую вас, смертные, – его голос звучит одновременно отовсюду, вибрируя в костях. Я вновь замечаю колонки, прикрепленные к пальмам, скалам и расставленные по периметру пределов особняка. – Сегодня вы все здесь ради одного – ради Игры.
– Мы здесь ради бабла, – фыркает женщина справа от меня. На ней маска японской лисы кицунэ и красное платье, расшитое рубинами. – Может быть, стоит сразу разделить его на всех присутствующих? Сумма довольно крупная, всем хватит даже пятнадцатой части от банка!
Я не сразу понимаю, что происходит после ее возмущенной реплики. Женский голос, полный боли, надрыва и отчаяния, прорезает тишину – и в следующую секунду воздух наполняется треском электричества и приглушенным криком. Мое сердце пропускает удар.
Женщина – кажется, она стояла всего в паре метров от меня – дергается, словно марионетка в руках безумного кукловода. Ее тело выгибается неестественной дугой, пальцы скрючиваются, как птичьи когти. Я вижу, как по ее смарт-часам пробегают синие искры, впиваясь в кожу, как крошечные электрические змеи.
Это длится всего несколько секунд, но время растягивается, как жвачка. Я не могу отвести взгляд. Не могу пошевелиться. Мои собственные часы вдруг становятся тяжелыми и холодными, как кандалы.
Когда все заканчивается, женщина без сил оседает на пол. Никто не бросается ей помогать. Все просто… смотрят. И молчат. И я в том числе, умирая от стыда и осуждая себя за бесчеловечность и страх. Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота, а во рту появляется металлический привкус.
Перед внутренним взором возникает образ сестры, которая могла подвергаться неоднократным подобным пыткам. Если ее уже нет в живых… Мне плохо от одной мысли о том, что она так сильно мучилась, прежде чем умереть.
Голос Идола продолжает звучать как ни в чем не бывало. Будто ничего не произошло. Будто мы все не видели, как человека только что пытали электричеством за одно лишь слово протеста.