Я снова решил задержаться на работе. Коллеги бросали мне «пока» и «до завтра» таким тоном, будто за что-то в тайне меня осуждали. Наташа всегда прощалась со мной мило, по-доброму. На этот раз было иначе. Она выключила свой компьютер, взяла пальто с вешалки и, одеваясь, подошла ко мне:
– Она показывала мне, что ты захочешь узнать свое будущее и прошлое.
– Кто «она»?
– Предсказательница.
– Ерунда. Я еще не отчаялся до такой степени, чтобы платить деньги шарлатанам! – внезапно разозлился я.
– Ей не нужны твои деньги, хотя заплатить придется.
– Конечно, придется! Для этого она и предсказывает. С чего ты вообще взяла, что мне нужна помощь?
– Я не говорила, что тебе нужна помощь. Просто скажи, когда будешь готов.
Так и не попрощавшись, она демонстративно повернулась ко мне спиной и вышла из офиса. Я с облегчением обнаружил, что остался один. Не хотелось бы иметь свидетелей этого странного разговора, тем более среди коллег.
Просидел на работе еще часа два. Хотя заявки на новые звонки с сайта появлялись регулярно, работа у меня не ладилась. Все думал о разговоре с Наташей, а клиенты только мешали перебирать в уме, как бусины, каждое слово из нашего разговора. Меня охватила тревога. Мне казалось, я чем-то себя выдал.
Когда я вышел, на улице моросил дождь. Я решил не задергивать капюшон, хотелось освежиться. Холодные капли били мне в лицо, пытались достучаться, вырвать из мира обреченных мыслей. Я действительно отвлекся: затерялся в звуке гудящих в пробке машин и темного неба, подсвеченного изнутри непокорными ночи огнями города. Мокрый асфальт размытыми красками отражал мигающие светофоры и фонари – жаждущее любви и внимания полотно. Люди шагали по нему, спеша по своим делам.
Будничный Петербург, чей голос шепчет завыванием ветра и звенящими от дождя подоконниками. Если остановиться, отдаться ему, то он расскажет кое-что еще. Фигуры под зонтиками растворяются во времени, а город-бунтарь стоит, не желая покоряться природе. В его венах течет кровь из бензина и электричества, каменная мощь сдерживает наводнения, но утопает в наваждениях той красоты, что бросает вызов вечности. И все же нет сомнений, что даже Питер однажды исчезнет, как те фигуры, чьи зонтики дрожат от порывов ветра.
Почему я волнуюсь из-за всех этих пустяков, что происходят в моей жизни? Ведь она так коротка! Даже если случится худшее и все узнают, что я псих, маньяк, самый опустившийся из людей, меня посадят в тюрьму, будут пытать, да хоть казнят – и что с того? В этом не больше смысла, чем в счастливой семейной жизни, которой я наслаждался ранее. Все скоро закончится. Или перейдет из одного состояния в другое.