Внезапно раздался писк часов, Костяныч нажал кнопку перезапуска и за окнами сверкнула, знакомая мне, серебристая вспышка и резкий пронзительный звук «вжик». Костя, Маня и Горыныч мгновенно пропали, словно растворились в воздухе, и мы остались одни.
Посмотрев на меня, Юнатов пожал плечами:
– Похоже они не собираются перемещать нас из локации в локацию, придётся идти по старинке.
Вышли из дома. У меня аж мороз по коже пошёл.
На фоне окружающего леса зияла щель, высотой до неба, шириной не больше метра, внутри которой белела пустота, словно кто-то стёр все краски. Края её светились синеватым неоном и вибрировали, издавая тихий то ли свистящий, толи гудящий звук. Маня, Костя, Гоша застыли рядом с ней, и по ним шла лёгкая рябь, как, раньше, бывало, на старых телевизорах. Больше кругом никого не было.
Я забеспокоилась, где Макрос и остальные, почему не выходят? Ведь раз они смогли открыть проход, то должны выйти. Или не могут? Может у них там всё плохо и им помощь нужна?
Вдруг меня словно магнитом потянуло к щели. Попыталась сопротивляться, упираться ногами о землю, всё тщетно – кеды буквально скользили по траве, словно лыжи навстречу этой жуткой пустоте. Ещё мгновение и я влечу в неё. Меня переполнял ужас. Попыталась ухватиться за Горыныча, который был ближе всего ко мне. Рука прошла насквозь, словно его и не было, а я упала лицом в траву, рядом с самой нижней кромкой в пустоту. Автоматически вцепилась в неё, осознав, что она плотная и похожа на резину.
В следующее мгновение меня пронзили тысячу электрических игл и всё…
Очнулась лежащей на траве, рядом обеспокоенное лицо Мани:
– Ну как ты, девонька?! Жива? Слава богу!
Рядом присел Юнатов, потрогал пульс на шее, погладил по голове, тихо спросив:
– Ну как ты?
Я не чувствовала ни боли, ни, честно сказать, тела, только в голове туман, как после наркоза. Онемевшими губами прошептала:
– Не знаю…
Маня засуетилась:
– Дашенька, ты лежи, не вставай, я сейчас водички принесу, компрессик сделаю – полегчает.
Она вскочила и исчезла, через секунду появившись с кувшином воды, стаканом и полотенцем.
Юнатов приподнял мою голову, Маня, смочив полотенце, положила его мне на лоб, затем, налила в стакан воды, и, поднеся его к моим губам, прошептала: