Башка в шляпе пропала, но табачный смог остался. Дима посмотрел в зеркало и в очередной раз, опоздав с ответом чёрнопальтожнику, выдал в пустоту, правда, от души:
– Назойливый не я, а ты. Это твоё рыло в шляпе мне изрядно осточертело, и навонял сейчас ты со своим чертилой. С кем мне быть, кого любить, я сам решу. Кто хозяин твой, и кто ты, чёрный, я не знаю и знать не хочу. В ад приглашаешь? Если вы с бесом не плод нашего воображения, то, выходит, вы сами из преисподней. Там вам и место, погань нечеловеческая!
Дима произнёс эту тираду с чувством, вроде как даже полегчало. Он закончил водный моцион, открыл дверь и вышел. На пороге стоял заспанный Изя без очков, с творческим беспорядком на курчавой голове.
– С кем это ты разглагольствовал про преисподнюю? – удивлённо спросил дружбан. – Счастье вроде на кухне трапезничает. Фу, дымище какой! Ты же с ранья, да ещё натощак, не куришь…
– Извини, брат, так получилось, – Дима не стал напрягать друга тем фактом, что чёрные были здесь, в квартире.
– Я в шоке!
– Не ворчи, мой добрый очкарик, такое больше не повторится.
На кухне их ждал ароматный кофе, лёгкие бутерброды с незатейливым, но вкусным салатиком и Счастье, развалившееся на подоконнике. Дальше «по этапу» были шахматы из слоновой кости, привезённые несколько лет назад Димой из Тибета. Фигуры были расставлены и ждали «гроссмейстеров» за маленьким столиком у кресел – Тося была внимательна и предусмотрительна, как всегда. Первые две партии, несмотря на защиту «дяди Вени», были выиграны Диманом; в двух других первенствовал Изя, после того как отказался от защиты бакинского дяди, которую друг раскусил-таки.
Ближе к полудню у Изи плюмкнул телефон.
– Тётя Рая из Балакова, – сообщил добрый еврей и вслух зачитал сообщение от тётушки, живущей в соседнем городе: «Дорогой племянник, про те пять тысяч, что в прошлом месяце давала Илюше, я уже забыла. Жду тебя с бояркой и шиповником. У тебя есть! Привези, и побольше. Можешь приезжать со своим вечно насмешливым другом, только без его ужасного, обжористого кота-телёнка. Этот проглот в прошлый ваш приезд внаглую стащил из кастрюли с только что своренным борщом полтуши индюшатины, раскалённой индюшатины, и сожрал в один присест! А ещё загнал в будку соседского алабая Апачи. Бедолага потом неделю после вашего отъезда из неё не вылезал и напрочь отказывался от еды».