Между тем в комнате все оставалось в замершем состоянии, Прохор держал Ниязова за шкирку, Сопельник трусливо выглядывал из-под кухонного стола, а собственно Ниязов покорно висел между небом и землей, отдавшись судьбе на милость. Внезапно все снова изменилось невообразимо и стремительно. Яков Насреддинович «вернулся» в свое бренное тело и стоп-кадр отменили – орал Сопельник, пыхтел Савкин, а Ниязов приподнялся еще чуть вверх, явно понимая, что продолжением синусоиды его движения станет стремительное пикирование вниз на встречу с истертым кухонным линолеумом. И ничего не смогло бы помешать этому вполне логическому завершению уже совсем грустного субботнего утра, да нет – еще одна метаморфоза произошла с Яковом Насреддиновичем Ниязовым. Его тщедушное тело мягко приземлилось обратно на табурет, однако ничего ужасного дальше не произошло. Даже наоборот – грудь Якова Насреддиновича наполнили гробовая тишина и чувство полного блаженства. Он вдруг понял, что никакой там Проша Савкин, да и вообще никто не сможет причинить ему физического ущерба ни сейчас, ни когда-либо вообще. Он это понял резко, раз и навсегда.
Далее происходило следующее. Озадаченный Прохор плавно наклонил мятую физиономию с перегарной поволокой к лицу Ниязова, совсем не понимая, почему он вдруг не смог удержать этого доходягу в своей руке, которой на спор пробивал стену родного автосервиса. Яков стал другим. Это понял даже Савкин, не говоря о вконец одуревшем от такого поворота Сопельнике. Ладонь Ниязова резко пошла вправо и приложилась ребром к переносице Прохора, чем принудила того бодро обмякнуть. Затем Яков мощно встал с табурета и шагнул к зеркалу. Оттуда выглядывал бугай с борцовской шеей и хмурым взглядом решительных глаз. Нет-нет, лицо Ниязова осталось почти тем же. Почти. Но все остальное – будто фото своей прежней хорошо знакомой головы он приклеил к торсу неизвестного культуриста.
Прохор Гиацинтович Савкин, тридцати семи лет от роду, рост двести восемь сантиметров, вес сто сорок килограммов живой дури и крови, никогда не был ударен кем-либо в жизни. По всей видимости, до сегодняшнего дня в бурной жизни Прохора встречались люди, сплошь думающие, адекватные и категорически не желавшие быть покалеченными в схватке с монстром. Почетное звание мастера спорта по боксу Прохор получил, проведя в ринге всего несколько боев в финалах различных региональных соревнований. Его возили на эти мероприятия как Кинг-Конга, с целью как следует попугать народ и показать ему, то бишь народу, будущего чемпиона страны, а затем (наверняка) и мира. Соперников с подобными параметрами даже близко не находилось, а те, которые осмеливались выйти против Савкина в ринг, выбрасывали полотенце по истечении первой минуты боя. Осознав к двадцати годам, что бокс – это не его призвание, Прохор нашел себе другое применение, как он посчитал, более возвышенное – в местном автосервисе. Савкин занимался тем, что огромной кувалдой правил кривые кованые диски автомобилей с ювелирной точностью. Тем не менее, бойцовская слава Прохора гремела до сих пор и вкупе с габаритами и вечно угрюмым выражением лица не позволяла никому даже подумать предложить этому парню конфликтный сценарий.