— Так не знаю я, где он. И вечером вчера гулять не вышел, и
сегодня я его не видал. Тетку Марфу спросил, так она сказала, чтобы
шел в школу, не до меня ей.
— Так, может, он вчера посвящение прошел, — предположил кто-то
из ребят.
— При чем тут посвящение? — удивился учитель.
— Клим Васильевич, Гришке вчера плохо стало. И голова кругом, и
рыгал дальше чем видел. Думали, и вовсе помрет. Эвон, почитай, все
от страха разбежались. — Сверкающий фингалом паренек с явным
неодобрением покосился на однокашников. — А он ничего. Оклемался.
После еще и Верхолету морду начистил.
— А может, он одаренный? — чуть ли не с придыханием произнесла
девчушка, сидевшая за первой партой.
Все знали, что она по Гришке сохнет. Да только он на нее
внимания не обращал. Правда, и сам не обижал, и другим в обиду не
давал. Сказывал, что она его друг, и коли кто что удумает, башку
оторвет. Потому как за друзей он горой.
— Скажешь тоже, одаренный. Это в нашей-то рабочей слободе, —
хмыкнув, возразил все тот же подросток с подбитым глазом.
— Тихо! — хлопнув ладонью по столешнице, пресек учитель
поднявшийся было гомон. — Все сидим тихо. Я сейчас вернусь.
Выйдя из класса, он направился прямиком в кабинет директора. Тот
обычно уроки не вел, свалив эту почетную обязанность на
подчиненных. Разве только подменит кого в случае болезни. Все ведь
люди и под Богом ходят. Но на рабочем месте присутствовал всегда и
в обязательном порядке. Ибо мало ли, вдруг нужно будет кого из
учеников провести через посвящение. Никто, кроме него, в этой
округе талантом характерника не обладал.
— Позволите войти, Вильгельм Альбертович? — постучавшись,
приоткрыл дверь учитель.
— Разумеется, Клим Васильевич. Что-то случилось? Почему вы не на
уроке?
— Дело в том, что Топилин Григорий сегодня не явился в школу.
Дети говорят, что ему вчера было дурно и его стошнило. А потом он
полностью оправился и даже дрался с мальчишками.
— Думаете, он одаренный? — тут же подобрался директор.
— Вывод напрашивается сам собой. Н-но-о...
— Понимаю. Однозначно утверждать нельзя. Вот что, пригласите-ка
ко мне Уступова, — поднимаясь со своего места, попросил
директор.
И, уже не глядя Васина, подошел к открытому окну. Осмотрел
школьный двор и, приметив движение у одной из хозяйственных
построек, позвал:
— Егорыч!
— Да, Вильгельм Альбертович, — почти тут же отозвался
появившийся в дверях мужчина средних лет с окладистой бородой.