После пары полупривалов, наконец, устроили полноценный отдых. Часть людей, где остановилась, там же и села. Сержанты подняли их пинками и матюгами и раздали приказы нормально подготовить место для обеда. Вскоре затрещали костры, и запахло едой: воины наскоро жарили лепёшки и готовили фасоль.
Кто-то из людей жаловался на боль в ногах, кто-то – на боль в спине и плечах. Мозоли тоже были большой проблемой. Орки же старались молчать, а если от них и слышалось что-то, то по большей части про скудость рациона: всё-таки слова Грога напомнили им, что они гордые.
Грог уже дожёвывал лепёшку, как вдруг сидевшие рядом товарищи резко обернулись. Он последовал их примеру и вовремя отпрянул в сторону: массивный кулак ударил воздух там, где была его голова. Это Дервог решил выполнить своё обещание и развлечь Грога на привале.
– Оп, – Грог вскочил и приготовился драться. – От слов к делу, значит.
Дервог не стал отвечать, снова ударил. Грог успел заслониться, предплечье вспыхнуло болью. Ответил он резким сближением и мощным ударом в корпус. Оба орка тут же вцепились друг в друга так, что не разобрать, кто и куда бьёт. Тем не менее, некоторые удары были более чем меткие: к моменту, когда дебоширов разняли, оба ничего не видели из-за крови, боли и быстро заплывающих глаз.
Слух тоже работал не особо хорошо, тем не менее, самый громкий голос невозможно было не расслышать.
– Обоим десять ударов палками сейчас и ещё двадцать на вечернем привале. Сдохнете – бросим у дороги как поганых нохов! – рычал сержант Флав, стоя между шатающимися горе-драчунами.
Затем он резко развернулся и ушёл к своей палатке. Грог и Дервог, ещё не до конца осознавшие масштаб проступка, разошлись в разные стороны, чтобы привести себя в порядок.
– Ты рожу-то утри, – тихо проговорил Ранок, подавая Грогу какую-то тряпицу.
– Утру, – буркнул тот в ответ.
Кровь сочилась из ссадины над левым глазом, а сам глаз болел. Да что уж там, всё лицо болело, а ещё рёбра и руки. А вот костяшки не болели, хотя выглядели так, будто Грог искупал их в крови.
– Грог, ты влип, – озвучил очевидное Тахог. – Ты только до вечера на своих двоих дойди, хорошо?
– Куда ж я денусь.
Он прижал тряпицу к ссадине и только теперь посмотрел на товарищей. Все трое сидели с мрачными лицами и глядели на него так, будто вот-вот отпевать примутся.