– Отчего же гневаться? – спокойно ответил Дубрав. – Твои советы никогда плохими не были. Говори. Слово даю, что гнева на тебя держать не стану.
– Два сына у тебя уже взрослые, – вкрадчиво сказал Брадомир. – Молодцы, хоть куда. Красивы и статны. А все дома сидят, около материнской юбки.
Жена Дубрава, царица Забава, как эти слова Брадомира услышала, так чуть не упала, но удержалась на ногах, потому что старая рабыня Хазария ее рукой удержала, и прожгла боярина таким ненавидящим взглядом, что любой другой бы сгорел. Но только не Брадомир. Старец спокойно продолжал:
– Не дело таких добрых коней в конюшне держать. Перестоят, так потом и зайцев не догонят, не только волков или куниц.
– Вот тут ты прав! – воскликнул царь. – Взрослые уже сыны мои, – и окинул он взглядом двух сыновей своих Ратмира и Ратибора. – Пора им уже и о славе своей ратной подумать. Я с пятнадцати лет на коне, меч из рук не выпускаю. С отцом своим сражался и в первых рядах бился, а в их годы уже земли к державе нашей присоединял. Чем же вы хуже, Ратмир, Ратибор? Неужто не надоело вкруг столицы мотаться. Да и дружины ваши, небось, боевой славы ждут, не дождутся.
Два богатыря перед отцом головы склонили. А Ратмир и отвечает:
– Так ведь, батюшка, ты уже все завоевал, что мог. Нам не оставил ничего. Только охота, да скачки, все наши занятия.
Ответил царь:
– Новые земли завоевать, ума много не надо. А вот сохранить собранное, да богатства на месте приумножить, вот задача почетная. Вам ее и исполнять. Ты Ратмир, езжай на юг. Поставь на место Пылехана. Укажи нахалу, где граница владений наших. А ты, Ратибор, на лодьях в Море Студеное плыви, да разгони ледоморов, чтобы им больше неповадно было, наши воды мутить и берега грабить.
– Воля твоя, царь и отец наш, – вздохнули царевичи. – Завтра же в путь и отправимся.
Вздохнул и царь, заметил:
– Что-то не вижу радости на челах ваших.
Тут все это время молчавшая царица горячо заговорила:
– Что же ты такое делаешь? – стала она упрекать мужа. – Или у тебя двадцать сыновей, что ты их с такой легкостью на гибель отправляешь? И куда? Одного в степь безжизненную, песок да пыль глотать, да дикарей ловить, другого во льды да в снега мерзнуть! А вдруг погибнут они смертью бесславной?
Гневом наполнилось царское сердце, а лицо краской стыда запылало.