Что всю жизнь любил.
Дверь со скрипом плотно,
Плотно в душу притворил.
Пьяный шелест рук березы
Все принять просил.
Образ нежный, образ милый
В сердце растворил.
Горизонт кричит пожаром,
В поле благодать.
Не на кого положиться, некого обнять.
Говорил с рекою ветер,
По волнам лихой бродил.
Жизнь – ветвистая дорога,
Нет до боли сил.
Город мой
Город мой фантомных болей,
Недосмотренных некогда снов, —
Книга вечных моих историй,
Златолистных босых дворов.
Сад кудрявых воспоминаний,
Царскосельских птичьих прудов,
Нецелованных губ и прощаний,
И укусов морфина оков.
На Лицейском – шорох кленовый,
Чаек свадебный хоровод.
Чай в руках остывает столовый,
Завершается крестный ход.
Закурив, и обнявшись с дубом,
Провожаю в даль облака.
Эта осень – кроткая мука,
Не ложится, как прежде, строка.
Полюбил и сейчас любимый,
Одурманенный пером.
Склад остался во мне игривый,
Что не вырубишь топором.
Поджидаю я ветер с юга,
И тебя заберу с собой.
Ну, а здесь – опять будет вьюга,
И дома заметет пургой.
Умирали птицы
Умирали птицы.
А молва – к войне.
Брат пошел на брата.
Не за гривны, что не стоят и гроша,
За чужие спины
Души отдавали без возврата.
На Майдане кровь сочла асфальт
Другом милосердным.
Прикипела, приросла
Слоем стыдным медным.
Сброд гуляк и басотЫ
Разменяли поле на дешевы цацки.
В пляс пуститься б по-кабацки.
С пьяну, бабу? Что б украсть?
Такова людская масть.
Страсть, как хочется убиться,
Что б не сгинуть, не пропасть,
Что бы чистым выйти к Богу,
Не убивши, не солгав,
И посмертно не оставив
Отпрысков голодных глав.
Продали страну родную
Не за деньги, – за тряпье.
В рану сунули, в родную,
Евро, доллары – копье.
Пылко стали все креститься,
Пасха ж нынче – маскарад!
Воском только б не умыться,
Не продали сто оград.
Поп к путане, чин к попу —
Круговерть воды в пруду.
Бабки те, и бабки эти,
Поменяли на руду.
Выпьем! Свадьба! Молодые!
Продадим квартиру в долг,
И дадим им по машине,
Чтобы был кредитный толк.
А про совесть то забыли,
Про народ, да про себя.
Мы же люди не простые,
Мы же русская душа.
В переходе звон гитары,
Да два пьяненьких бомжа.
«Милый друг, дай папироску» —
Хриплым голосом, скрежа.
Бабка молится святому,
«В майонез» звенит копье.
Мысль блуждает, словно шорох,
«Где же место здесь мое?
Что мне сделать, чтоб проснуться,
Я ж родился, чтобы жить!
А еще творить, работать, и жену свою любить».
В переходе песнь играла,