– А теперь ступай! – Громко сказал старец.
И Гришкины ноги, сами по себе, понесли его прочь.
***
Сон с такой силой окутал Гришку, что он проспал почти сутки. Это было самое настоящие забытье. Открыв глаза, он толком не понимал, что с ним произошло. Сон был, как одно мгновенье. Он начал ходить по избе, и боялся своих воспоминаний. У него закрались сомнения, не в хмельном ли сне – это все произошло. Но старик. Как только он услышал про великана, так поменялся в лице. Сразу стал отпаивать святой водой. Велел строго настрого, ходить в церковь. Но ничего не ответил толком.
Гришка маялся. С одной стороны, мало ли чего, не приснится, особенно после самогоночки. С другой – он отчетливо запомнил это страшное лицо. Его нос, похожий на ветку. Огромные скулы, словно отесанные топором. И конечно же глаза. Этот взгляд, врезался в память, похоже на всю жизнь. Ничего страшнее, Гришка не видел на своем веку. Хотя, несмотря на свой молодой возраст, поведал много. Как этот урод, освещал себе дорогу. Как он отмахивался от веток, которые были выше человеческого роста. Как пересек дорогу. Огляделся и ушел в темную глушь леса.
Помнил Гриша и разговор с Петрухой. Не надо оттягивать. Нужно поговорить с Феклой. И сделать – это решительно. Не мямлить. Показать, что его намерения серьезны. А что в деревне говорят, бог им судья. В глубине души, каким то неведомым чувством, Гришка подозревал, что он не безразличен ей. Фекла все же, с характером. Да и судьба у нее, была не слаще Гришкиной. В двадцать пять лет, остаться вдовой…Это красоты и легкости, никак не могло прибавить.
Помнил Гриша, как по деревне полетела молва, что Фекла получила похоронку. Ванька должен был, как раз вернуться на побывку. Но судьба была, к этому не благосклонна. Вражеская пуля, все расставила по местам. С горя, у нее случился выкидыш. Местные знахарки говорили, что она не оклемается. Пророчили скорую смерть. Готовили родных.
Но Фекла, с божьей помощью выжила. Смогла преодолеть это испытание. Хотя конечно, все понимали, через что ей пришлось пройти. Но деревенский уклад жизни, не давал девке залеживаться и грустить. Она несла эту боль, глубоко под сердцем. Не выставляя наружу. Так тихо и скромно, она вела хозяйство. Мать уже старенькая, и основная тяжесть легла на Феклу. И она покорно, тянула эту ношу…