Их класс стал проходным двором. Учителя заскакивали в него на годок и с облегчённым вздохом выскакивали 25 мая. Класс получил в школе недобрую славу неуправляемого. Может, по воспитанной Нонной привычке, а скорее из стратегических соображений они старались держаться спаянно. Во всяком случае, так называемый «Ближний круг». Те, что раньше помогали Нонне в её школьных выкрутасах. Вот и сейчас весело шли по улице, подставляя пушинкам снега разгорячённые лица.
– Понятно, – рассуждал Макс, – что психолога нам заслали. А мы должны использовать его для своих целей.
– Да Паша вообще парень прикольный, – улыбнулся Ник.
Мишаня остановился на углу улицы Пестеля. Ему нужно было поворачивать.
– Вы как хотите, – пробасил этот недорощенный медведь, – а я у отца баксы в кошельке пересчитывать не стану. А вы как хотите. Ну, пока. Дэн, тренер написал – сегодня игра с колледжем. Не опаздывай.
– Да ладно. Наложим «коллекам»…
– Мы – направо, вы – налево. – Князев упражнялся в несмешном остроумии.
Жалкими глазами Компьютерная Мышь следила, как в густеющем снегу скрываются стройные, красивые Макс и Линда. Хоть кино снимай! Откуда такие крутые в нашем городе?! Гека поймал себя на том, что тоже пристально смотрит уходящим вслед. И глаза у него, наверно, такие же жалкие, как у Мыши. Он нахмурился. Отвернулся резко.
– Господи! Как жрать-то хочется! – простонал Водкин. Ему всегда хотелось жрать.
На самом деле никакой он не Водкин, а Петров. Но однажды в недобрый для него час на изо им показали картину Петрова-Водкина. Коня там красного купали или ещё что-то авангардно-противоестественное. Этого никто не запомнил. И как к Петрову вторая часть фамилии художника прилипла – тоже в Лету кануло. Да он не обижался. Или делал вид, что ему всё по фигу. Водкин парень себе на уме.
– Пока, – пропищала Компьютерная Мышь.
На неё никто не обратил внимания. Она суетливо юркнула в белёсую муть, и о ней тут же забыли.
Паша не обманул. Когда прозвенел звонок, призывающий на очередную порцию сорокапятиминутной тягомотины, он нарисовался перед дверью кабинета и сказал литераторше с доброй улыбкой сердечного человека:
– А я к вам на урок. Разрешите поприсутствовать.
Мымра смотрела на него каменно-свысока. То есть она вряд ли была выше психолога в честном споре, но каблуки и какая-то напряжённость в спине делали её монументальнее.