Как хохотал дядюшка – и смех его был таким добрым и таким заразительным, что я тоже, поначалу вовсе нехотя, начал заливаться. Снег забрался мне за воротник и неприятно лип к коже, обида и конфуз от нелепого падения все еще стояли комом в горле, но я развеселился и вовсе отвлекся, потому что дяде было так радостно. Но после прибежала мама и наругала дядю, и нам вдвоем пришлось спасаться бегством.
У тети Риты и дяди Михаэля не было детей. Они старались не упоминать об этом, но трогательный блеск в глазах тетушки и беглый взгляд дядюшки говорили о том, какую боль причиняет им эта трагедия.
– Мы вампиры, – сказала как-то тетя Рита сама себе, – у нас не может быть детей. Мы вампиры, и мы этим спаслись.
Я с жадным вниманием слушал все, что она говорила, и в который раз приходил в недоумение, отчего тогда я появился у мамы с папой, ведь они тоже вампиры.
А я нет.
Но тяжелые и чересчур серьезные мысли не долго обременяли мой детский мозг, и я тот час забывал об этом, отвлеченный более привлекательными затеями.
Вообще-то тетя Рита была непредсказуема, многое могла ненароком выболтать, однако я был слишком мал и не осведомлен, чтобы хоть что-то понять. На самом деле, если быть откровенным, она мне была вовсе не тетушка, а двоюродная бабушка, и стоило мне однажды так ее назвать, она упала в театральный обморок, чем не на шутку испугала и изумила меня. После того, как ее привели в чувства, она долго всматривалась в зеркало, ища на своем идеальном лице морщины. Несчастному дяде Михаэлю пришлось целый час уверять тетушку, что вовсе она не похожа на бабушку и что «малой» (так он меня называл) не подумав, взболтнул глупость.
Стало быть, как я понял уже во взрослом возрасте, тетя Рита всю свою не расплескавшуюся материнскую любовь во многом тратила на меня. А когда меня не было рядом или я увлеченно играл и поддавался детским забавам, эта любовь, словно водопад, обрушивалась на моего дядю Ара.
Дядя Ар являлся сыном ее горячо любимой сестры-двойняшки, что трагично умерла много лет назад. Эта потеря была невосполнимой для тети Риты, и она нашла, чем залечить душевные раны. Она словно ощущала эту острую необходимость взять главенство над племянником и во всем его опекать, даже будучи взрослым.
У дяди Ара были светлые и прекрасные волосы, его теплый взгляд всегда излучал доброту, но при этом он казался крайне пугливым и неловким. Нервы его были не в порядке – он вздрагивал от малейшего шума, словно что-то едкое тревожило его глубоко в груди. Бывало, он подолгу задумывался, и в этот пугающий миг его карие глаза делались бездонными и невероятно печальными. Подсознательно, уже тогда, мне чудилось в моем детском бурном воображении, что дядя Ар от кого-то скрывался, что он неспроста затаился здесь в нашем маленьком и уютном домике, в котором мы переживали эту долгую зиму и укрывались от внешних невзгод.