– Как и ты, Любовь! – смеётся Влад, изобличая в этом не симпатию, а жест вежливости. – Красивая, как и всегда!
Когда Вера возвращалась за стол, взгляды всех присутствующих обратились на неё. Она неловко улыбнулась, мельком окинула взглядом подол синего платья. Не найдя там ничего примечательного, плюхнулась прямо на колени хозяина вечера. Влад трогательно обвил руками её живот, нежно потёрся щекой с бакенбардами о её голое предплечье. Люба сейчас почувствовала яснее всего – дальше наблюдать она не может, с ней случится что-то плохое, если она продолжит так измываться над собой. «Что случится? Что?» – спрашивала она себя, не пытаясь сдержать слёз, не отрывая уже горячего стекла пустого стакана от пылающего лица. Видит, как любимые ею руки касаются чужого тела, родной взгляд срывает с чужой фигуры одежду, обожаемый Он хочет совокупиться с другой женщиной, с милашкой и всеобщей любимицей Верочкой, прямо здесь, на глазах у друзей. Друзья-то против не будут, но Он ведь такой вежливый и совестливый, такой порядочный и правильный, такой глубокий и сдержанный. Хороший мужчина с любимой женщиной, но не с Любочкой. Любочка нелюбимая.
Люба не заметила, что всё это время плакала в собственный бокал. Когда посмотрела, что на дне не слёзы, не вода, очень удивилась. На дне бокала плещется сизый дым, похожий на сигаретный, плещется и не поднимается вверх. Неожиданно девушка осознала, что похожий дым отходит и от её кожи, сочится из каждой поры. Будто что-то загорелось, а источника огня нет.
Решив, что это ей всё кажется, что она поехала рассудком, незамеченная Любочка выбежала из-за стола и убежала в уборную. Никто не придаёт этому большого значения, все привыкли, что она куда-то постоянно уходит. Всем плевать. В ванной Любовь забыла включить свет, но осознала, что он без надобности – дым, пробивающийся через кожу, подсвечивается потусторонней синевой. Вся небольшая комнатка уборной осветлена так, будто там включили синюю неоновую лампу. «Как я теперь вернусь? Что они подумают? Что со мной?» – перед глазами Любочки смеющиеся друзья, а главное, смеётся Его женщина, и смеётся Он сам.
Девушка опирается руками о раковину, начиная беззвучно рыдать. За плотно закрытой дверью играет новая, опять неприятная песня. Уборная стремительно наполняется синеватым свечением. Синева подсвечивает и подёртый линолеум, и кривую плитку, и паутину по углам. Сменились уже несколько песен, один раз стучали в уборную и спрашивали, всё ли с Любочкой в порядке. А она смотрела на себя в зеркало и понимала, что больше ничего не чувствует. То, что пылало в ней так долго, теперь перегорело. Теперь всё равно и на Влада, и на Веру, и на всех остальных. Теперь она правдивая и искренняя. Но что делать с синим дымом? Сбежать с вечеринки прямо сейчас?