– Да прекрати. Один кусок. Ради Варьки. У нее день рождения, вообще-то. Ты хоть помнишь, пилот? – папа шутит. Меня снова тошнит.
Сафин забыл.
– Ну… Только ради Вари.
– Схожу за тарелкой.
Вскакиваю с места. Ноги, правда, ослабли, как по пружинам хожу.
Не каждый день к тебе на праздник заглядывает тот, от которого рассудок мутился.
Забегаю на кухню и включаю воду. Опускаю ладони под струю и обмакиваю ими шею, грудную клетку, щеки.
А потом… Я слышу его шаги. Гулкие, медленные, уверенные. У меня есть пара секунд, чтобы привести себя в порядок. Он – прошлое. Первая любовь, которая оставила ожог, но и он проходит. А шрамы… Они внутри, их никто не видит. Это снова только мой секрет.
Считаю про себя, как будто смотрю трансляцию Гран-при. Болиды на своих местах, ждут старта. Сердце уже получает дозу адреналина. Вены натягиваются, трясутся. Концентрация нечеловеческая.
– С днем рождения, – скупо говорит. Пожеланий нет, взгляд опущен.
Мы не виделись больше года, и все обиды должны были кануть в Лету. Но нет. Мне также больно вспоминать слова, сказанные им в порыве злости.
– Спасибо.
Тим выглядит уставшим. Или задумчивым.
Еще утром он был в другой стране, парился в своем болиде, пока наматывал пятьдесят семь кругов, а сейчас стоит передо мной. Живой, красивый, все с теми же ямочками на щеках.
И без единого цветочка в мой праздник.
– Ты замечательно выглядишь, – отвешивает стандартный комплимент.
На мне обычное трикотажное платье синего цвета, волосы забраны в хвост, из косметики только тушь.
– Спасибо, – повторяю. Долго на него стараюсь не смотреть.
– И… как дела?
Оба улыбаемся, словно нас заставляют. Меня-то точно. Стоять рядом с ним – испытание.
– Прекрасно.
Скулы Тима заостряются.
– Варь, я хотел извиниться, что тогда… наговорил много всего.
Отмахиваюсь, когда внутри снова громкие взрывы. Вспоминать о том дне больно.
– Да прекрати, – давлюсь усмешкой. Выходит легко. – У тебя не было ко мне чувств, а я… переболела. Все прошло, Тимур.
Сглатываю горечь.
В гостиной сидит мой парень. Классный парень, который мне очень-очень нравится. Именно с ним я поняла, что значит быть любимой.
– Правда? Значит, все в прошлом? Все хорошо?
– Конечно. Я счастлива, Тим.
Сердце стучит надрывно. Как бы не разоблачило оно меня.
– А ты?
«Счастлив?» – хочется добавить. Но слово, как иголка во рту: колет, не найти.