– А я бы поехала. На эту Наташу желательно разок взглянуть.
– Зачем мне на нее смотреть? – не поняла я.
– Просто, чтобы быть уверенной, что она не лучше тебя, – с хитрым прищуром ответила подруга.
– Оль, ты думаешь, что у Платона может быть к ней интерес? – я вскинула в удивлении брови.
– Лучше знать точно. Увидеть своими глазами, – не унималась Оля.
– Да брось, – отмахнулась я. – Платон нас любит с дочкой. Я ему доверяю. К тому же, что может случиться в день траура, Оль?
– Как знаешь, – постукивая пальцами по столу, протянула она. – Но я надеюсь, что ты понимаешь, что он ей помогает не просто так? – ее голос стал громче. – Деньгами, поддержкой, да он на всё готов ради нее!
– Наташа осталась вдовой, Оль, – я сжала чашку в руках. – Ей действительно трудно.
– А тебе, значит, не трудно? Ты, получается, в полном шоколаде? Сидишь в декрете, работаешь, свекровь на тебя изводится, а муж еще и любовницей обзавелся, но тебе же не трудно, правда?
– Ты с ума сошла! – я резко отодвинула стул и встала.
– Я – нет. А вот ты – да! – Оля тоже поднялась. Ее глаза горели, а тон стал еще более резким. – Ты внезапно оглохла и ослепла, решила поиграть в дурочку и не замечать очевидные вещи. Карина, проснись! Эта Наташа не просто вдова, это женщина, ради которой твой муж готов на всё.
– Ты говоришь так, будто он уже мне изменяет! – прошипела я, чувствуя, как всё внутри закипело.
– А ты уверена, что не изменяет? – ее слова прозвучали как пощечина.
Я замерла, будто она ударила меня.
– Как ты можешь? – мой голос дрогнул, и я чувствовала, что еще немного – и я заплачу. – Ты моя подруга, а не прокурор.
– Я подруга, Карин. Поэтому и говорю, что ты закрываешь глаза на очевидное. Если тебе дороги твои семья и ребенок, ты должна знать, кто такая эта Наташа. Убедиться, что там ничего нет.
– И что я должна сделать? Следить за ними? Подслушивать под дверью? Это же смешно, Оль!
– Это не смешно, – она подошла ближе и посмотрела прямо в глаза. – Это здравый смысл. Ты должна знать, что происходит, иначе окажешься последней, кто узнает правду.
– А если правды там нет? Если он просто ей помогает?
– Если? То есть ты готова поставить на кон свою семью? Дину? Себя?
Ее слова вонзались, как ножи.
– Хватит, – тихо сказала я, отворачиваясь. – Я не могу в это поверить.
– Не можешь? Или не хочешь? – продолжала она. – Карин, я знаю, что тебе больно. Но если ты ничего не сделаешь, потом будет еще больнее.