Арни, Сэнди и я подвинулись ближе к постели. Мы устанавливали связь с Питером, присоединяясь к ритму его дыхания. Для этого мы мягко сжимали его запястья в такт со вдохом и вдохом. Мы замечали минимальные сигналы, которые он подавал: легкие подергивания пальцев; изменения в его дыхании от быстрой, поверхностной одышки до глубоких вздохов; внезапные судорожные звуки, исходившие из его легких, и небольшие изменения цвета его лица. Мы давали Питеру знать, что осознаем его взаимодействие, комментируя эти разнообразные сигналы. Мы поощряли его следовать и верить тем переживаниям, что у него были, и говорили, что его внутренний мир будет нашим проводником.
Мы держали руки Питера, и он слегка сжимал их. В то время как мы имитировали звуки, исходившие из его легких, он издавал звуки еще. Мы полагали, что он был в контакте с нами, хотя знали, что инъекции морфина ослабляли и замедляли его взаимодействие.
Спустя пару часов, когда мы были утомлены и нуждались в сне, я интуитивно почувствовала, что должно было случиться нечто еще и что нам не следует уходить. Арни решил задать Питеру вопрос, произнеся: «Утром мы должны работать в наших кабинетах, и сейчас нам нужно немного поспать. Нам нужно, чтобы ты показал нам какой-нибудь больший сигнал, или нам, к сожалению, придется пойти домой».
То, что случилось дальше, напомнило мне захватывающую сцену из фильма о мумии, который я видела ребенком. Питер, который на протяжении часов лежал более или менее неподвижно, тотчас сел в своей постели. Я помню ужасающие хрустящие и скрипящие звуки, когда это на вид безжизненное тело внезапно выпрямилось в вертикальное положение. Вдруг Питер повернул голову прямо к Арни, а затем, так же внезапно, снова лег! Я чуть не упала в обморок. Жена Питера открыла рот от удивления. Арни сумел лишь сказать: «Привет!» Нечего и говорить, что мы остались.
Сэнди просила медсестер не делать Питеру еще одну инъекцию морфина, чтобы у него могла быть более непосредственная связь со своими внутренними переживаниями. Персонал настаивал, что он испытывает боль и нуждается в лекарстве. Мы говорили, что он не выглядит испытывающим боль, но пытается общаться с нами. Его жена говорила, что нам нечего терять, и мы должны по крайней мере попробовать. В конце концов, сестры согласились отложить следующую инъекцию.