Тимур Олегович внимательно осмотрелся, пошарил под сиденьями, в дверных нишах, заглянул в багажный отдел. Осмотр занял минут пять, не больше – толком исследовать внутренности не позволила новая геометрия машины. Ему удалось, помимо обычных автомобильных принадлежностей, найти несколько аудиокассет с солдатским хит-парадом и простенькую шариковую авторучку. Телефон, как и следовало ожидать, не нашелся.
Дальше задерживаться у машины не имело смысла, и Соболь пошел к штабу. Он остановился прикурить, но порыв ветра заставил его обернуться, прикрыть собой язычок пламени. Тимур Олегович ещё раз глянул на остатки уазика. Издали казалось, будто машина присела на правую сторону и готова вот-вот завалиться на бок. Странная поза даже для разбитой машины.
Капитан вернулся, ругая себя за невнимательность. Удивительно, как можно было сразу не заметить, что оба правых колеса кляксой распластались под пятнистой коробченкой. Он простучал ногой левые накачанные скаты, пнул скукоженные правые и пошел, теперь уже быстро, не оборачиваясь. Заглянув по пути в боксы, Соболь выдернул из смотровой ямы чумазого техника. Солдат, равнодушно пожав плечами, пошел выполнять новое задание – требовалось снять и осмотреть колеса разбитой машины…
Два часа спустя Тимур Олегович подъехал к прокуратуре. Перед этим он побывал на месте гибели друга, решив на всякий случай и там поискать его телефон, после чего договорился о встрече с Гейсиным. Следователь, конечно же, был занят, но настойчивой просьбе не отказал.
Перед входом в уже не выглядевшее добродушным красное здание Тимур Олегович по обыкновению закурил, раскладывая по полочкам заготовки для важного разговора. На улице физически пахло зноем, плотное автомобильное движение тоже не добавляло свежести, и курить в таких условиях было чистым кощунством. Но без табака сегодня ничего дельного в голову не приходило, поэтому хочешь, не хочешь – давись никотином.
Морщась, Соболь набросал в уме неплохую затравку разговора, но на четвертую затяжку сигарета вдруг отказалась выдать порцию дыма – погасла. Офицер недоуменно повертел предательскую сигарету – бумага целая, табак вроде сухой. Возбуждение Соболя, прежде вызванное сыскным азартом, несколько спало. В голове завертелось назойливое от дурацкой песни: «Плоха-ая примета, погасла сигарета, погасла сигарета у меня…». Если бы не договоренность о встрече, Тимур Олегович предпочел бы сейчас развернуться и укатить в часть, к безопасной служебной текучке. Однако нельзя, ждут-с.