Дети были малы и шаловливы, дети постоянно играли в пещере или рядом с ней, дети часто смеялись и плакали, иногда они болели, и когда это происходило, Она начинала метаться и прижимать к груди лихорадящее создание, а Он молча и хмуро сидел у огня, взяв на руки остальных, здоровых и притихших. Это были плохие времена, полные страхов и печалей. Но потом дети выздоравливали, просили еды, и они все вновь были счастливы.
Она постоянно тревожилась за детей, когда те шли купаться или исчезали с глаз, пока она была чем-нибудь занята. Она часто искала их в лесу, призывая их своим грустным голосом, а когда они находились, она злилась и легонько шлепала их. Дети любили Ёе, дети искали Ёе ласки и нежности, и Она щедро давала им эти чувства, ведомая лихорадочным первозданным материнским инстинктом, Она готова была умереть за них, Она готова была за них стать сильной и драться с хищниками и врагами. Она была Мать.
Он так же оберегал своих слабых маленьких детей, он учил их охоте и ловле рыбы, он учил их быть сильными и сражаться, дети боялись и уважали Его, и их восторженная трепетная любовь умиляла Его и радовала. Он мечтал, что бы они выросли крепкими и сильными охотниками и защитниками, что бы у них появились женщины и дети, и они хранили своих женщин и детей так же, как Он сам делал это сейчас. Он был Отец.
Во времена веселья они все выбегали из пещеры на залитую предзакатным светом полянку возле реки, купались в теплой воде, брызгались, смеялись и дурачились, то изображая диких зверей, то охотников, кидались друг в друга сочными плодами и глубоко ныряли, доставая со дна разноцветные ракушки. Вдоволь нарезвившись, первой с места веселья уходила Она, тревожащаяся за пламя Огня, оставленного без присмотра в пещере.
Множество лун сменяли одну луну.
Растаял снег, и запела, оживая, черная река, птицы в лесу воспевали пригревающие ласковые лучи молодого солнца, звери резвились на вновь зацветающих полянах дремучих девственных лесов.
Первозданная, первобытная радость пленила темные умы, лучи далекого солнца прикасались к коже, согревая благодатным теплом, дни стали длиннее и жарче. Ночи были пожраны бессонным истомным искушением, томительное призрачное, сладкое предчувствие будоражило, и Он не мог понять, что это было такое.
***
Вооружившись копьем и палицей, Он отправился на охоту в одно росистое серебряное утро, залитый оранжевыми бликами рассвета. Она необъяснимо нежно и тревожно проводила Его, чувствуя трепетный беспорядочный стук внутри своей груди.