Нашка покрутилась рядом, потом, видимо, поняла, что как адекватный собеседник я пока не существую, вздохнула и принесла мою сумку. Потом прошлась по полянке, собирая тушки, которые я по-прежнему не хотела считать своей добычей.
– Шесть штучек, як одна копийка, – удовлетворенно сказала она с такой гордостью, будто сама родила меня, такую замечательную, – а если ты соблаговолишь вынырнуть из своей мировой скорби и развести костер, то мы даже сможем отлично позавтракать. Лучше поздно, чем очень поздно.
– Нашка, я никогда…
– Я тоже никогда не жрала сырого мяса, но если ты еще немного подождешь, то я устрою тебе этот цирковой номер и начну поглощать твою добычу вместе со шкурой, костями и субпродуктами. Так что сделай милость, озаботься жалкими остатками моей человеческой сущности.
**
Голод – двигатель прогресса. Сия немудреная мысль поселилась в моем мозгу, когда стало ясно, что кроме костра, нужно еще, на минуточку, этих зайце-кролей выпотрошить и ошкурить. Чего я, городская девочка и мамина дочка, никогда не делала даже с селедкой. Ну не доводилось, извините. Впрочем, выбора особого не было: Нашка с ее когтями была скорее моральным подкреплением. Моральное подкрепление наворачивало вокруг круги и давало ценные указания, пока не получило по носу рукоятью кукри, после чего занялось полезным делом создания углей, нехорошо на меня поглядывая.
Первый зай пошел со скрипом, физиономию свело под совершенно нечеловеческим углом, но дальше было легче. Я старалась не замечать, как кровь стекает по лезвию на руки, пачкая куртку.
– Просто делай свое дело, краса моя, – рыкнула я на себя. – И все будет в ажуре и с рюшечками.
Советы, данные себе, лучше выполнять, так что я просто прикусила губу и снова взялась за нож. Через некоторое время в движениях даже наметилось некоторое изящество. Ну что ж, на проверку я пока оказываюсь вполне себе прагматичной скотиной. «Быть может, мне следовало учиться на таксидермиста? – мыслила я, изучая почти целую шкурку очередной жертвы. – Такой талант пропадает».
Нашка откуда-то приволокла большую ивовую ветвь. Разделенная на отдельные палочки, она превратилась в шаткое, но сносное подобие мангала, на котором я аккуратно разложила неровно порубленные кусочки мяса.
– Вертел был бы практичнее, – заметила Нашка.