Миллер так часто повторял про себя эту речь, что почти выучил ее наизусть. В США каждый год подается четыреста шестьдесят тысяч заявлений о пропаже несовершеннолетних или, другими словами, каждую минуту и семь секунд пропадает один ребенок, в час – пятьдесят два и тысяча двести в день. В Испании – двадцать тысяч в год, в Германии – сто тысяч. Нескончаемая река телефонных звонков с истошными криками родителей, заливающихся слезами на проводе службы спасения, бесконечное «пожалуйста, найдите моего ребенка» и в ответ неизменное «не теряйте спокойствия». Подавляющее большинство из них заканчиваются хорошо. Лишь небольшой процент случаев, таких как случай Эллисон, оборачивается настоящим горем.
Крики матери становились все громче. Видя, как она безутешно упала на колени, ее брат наклонился и обнял сестру, шепча ей что-то на ухо. Ее муж, почти не осознавая, что происходит, опустил глаза и издал первый всхлип. Вдруг он повернулся к рыдающей на полу жене, опустился на корточки и тоже обнял ее.
Ничто не в силах подготовить родителей к такому удару. Тем более если они его не ожидали. Уверенность в том, что не произошло ничего страшного, – это палка о двух концах. Вся невыплаканная за время поисков боль, усиленная неожиданностью, бьет с двойной силой. И выбраться из ямы, в которой они оказываются, очень сложно. Чувство вины отравляет боль, воспоминания и надежду. Совсем иначе происходит, если родители активно участвуют в поисках: на всем пути в них теплится надежда найти ребенка. Она тает постепенно, и когда приходит последнее известие, падение в бездну уже не столь высоко. Они уже спустились в самые глубины горя и, дойдя до дна, поднимают головы и видят, что лестница, по которой они шли, недосчиталась лишь последней ступени – надежды.
Родители Эллисон рыдали как маленькие дети, потерявшие белый воздушный шарик, который теперь улетал все дальше в небо. Между тем, если вспомнить непростую историю этой семьи, создавалось впечатление, что Эллисон уже давно потеряла родителей.
Не переставая кричать что-то на испанском, мать Эллисон подняла руки и застонала:
– Моя девочка! Что они с тобой сделали?! Господи, почему ты оставил ее?
Этот вопрос эхом прозвучал в голове Миллера, и он предпочел выйти из гостиной и оставить родителей наедине со своим горем. Оскар стоял на коленях рядом с женой. Новость убила их обоих. Альберто держал руку на спине сестры, будто помогая ей извергать слезы. В коридоре, под непрекращающиеся рыдания, Миллер вдруг заметил, что дверь в спальню Эллисон приоткрыта. Комната ничуть не изменилась с того раза, когда он впервые вошел сюда. Однако что-то в ней было не так. Какая-то едва уловимая и драматичная перемена, которая показалась ему слишком странной, возможно, из-за все еще стоявшей перед глазами картины убитой девушки, а возможно, из-за того, что он пытался найти утешение.