– Так, ты идешь со мной, – пробурчал отец, крепко взяв ее за руку. – Не отходи ни на шаг и ни к чему не прикасайся, ясно?
Оливия послушно кивнула. Она храбрилась, но увиденное испугало ее. Впрочем, в больнице была та же толчея и сумятица. На каждой койке лежало по двое больных, зачастую еще и с детьми. Под убогой лежанкой нередко ютился еще один больной – хорошо, если на циновке, а то и прямо на грязном полу. Повсюду ползали, носились дети. Оливия заметила девочку, по виду – ее ровесницу: притулившись с миской на краешке кровати, она кормила свою мать, которая была уже не в силах держать ложку с сероватой кашей. Несколько истощенных, сутулых парней с запавшими, лихорадочно поблескивающими глазами тащили на скрипучей тележке алюминиевый бак с варевом. Пробираясь между тесно сдвинутыми койками, они переругивались свистящим шепотом, опасаясь, что еды не хватит на всех.
– Идем, посидишь в ординаторской, – потянул ее за руку отец.
В слабо освещенной каморке, склонившись, сидела миловидная девушка. Она шила что-то, держа руки в пятне желтого света настольной лампы. Заметив отца Оливии, она устало убрала запястьем прядь со лба и улыбнулась.
– Доктор Каремера! Благодарю, что приехали так быстро. Вы захватили лекарства?
Отец приподнял повыше саквояж, который держал в руке.
– Прекрасно! А то антибиотики кончились еще месяц назад, а следующая поставка ожидается только через три недели. Вчера раздали остатки аспирина.
Девушка развела руками, показывая на стоящие вдоль стен этажерки, похожие на пустые клетки.
– Зато, – усмехнулась она, – на днях из Франции прислали огромную партию противогрибковой мази. Жаль только, что вряд ли кому-то в Руанде придет в голову идти в больницу из-за кожной сыпи.
Отец лишь хмыкнул, подтверждая справедливость ее слов.
– Осталось чуть-чуть морфина, сироп от кашля, бинты и перекись, – продолжала перечислять медсестра. – Ах да, и еще микстура, с которой никто толком не знает, что делать. Называется «Геридроп» и, кажется, помогает от каких-то старческих болезней. Но вы же знаете, доктор Каремера, пожилых в Кигали не так уж много. Впрочем, мы рассудили, что эффект плацебо никто не отменял, и, поскольку вкус у нее премерзкий – а это, вам тут всякий подтвердит, верный признак действительно хорошего, настоящего лекарства, – выдаем по столовой ложке всякому, кто обращается – хоть с переломом, хоть с белой горячкой.