– Такая воду вскроет – вся рыба из озера уйдет…
– Ну так остановите ее!
– Как ты ее остановишь? Нельзя весенний ход прерывать, беды не оберешься!
– Тут непонятно, что страшнее…
Тэмулгэн не прерывал их. Солнце для него померкло и небо заволокло тучами, но он сцепил зубы и молчал. Он знал себя очень хорошо. Знал, что если обернется сейчас, увидит их лица, даст волю гневу, то беды точно не миновать: начнется драка, нарушится весенний ход, а дочь, такая красивая, такая гордая отведенной ей ролью… Она же ничего не поймет!
Он сделал вид, что не слышит злого шепота, не видит сердитых лиц соседей. Они столько лет молчали! Ни разу никто не сказал ему: «Что-то не так с твоей дочерью, Тэмулгэн!» Что ж они – сами не видели и вдруг прозрели? Увидели ее в наряде весенней девы и поняли? Может, позавидовали, потому что выбрали не их дочь? Или терпели из уважения к нему, к Тхоке? «Почему мама молчала? Она бы поняла, почуяла бы, если бы с Джалар было что-то не то». Он поискал глазами мать в толпе, но не нашел. Не увидев и Такун, он успокоил себя мыслью, что Тхока бы не прозевала лойманку в семье, а уж подменыша тем более, но принял твердое решение отправить дочь в город, к Севруджи, подальше от этого шепота, от косых взглядов.
* * *
Джалар высоко подняла ветку и со всей силы ударила об лед. Он пружинно толкнул ее обратно, заныло плечо, но она ударила еще и еще раз. Показалось, что люди недобро шепчутся, глядя на ее беспомощность. Тоскливо подумала: «Сильная Мон с первого раза бы разбила, надо было ее выбирать весенней девой». Ударила снова, посмотрела в даль озера. Там, где-то в его глубине, течет неостановимая Олонга, ее река. Быстрая, дерзкая, и никакой лед ей не страшен, никакая зима. «Помоги мне, реченька, разломай зиму, прогони Навь», – попросила Джалар и присела на корточки, склонилась над самой остекленевшей водой. Зажмурилась, представив, как Олонга помогает ей изнутри озера, выпрямилась и снова ударила веткой. Лед хрустнул, раскололся, брызнул фонтанчик свежей воды, закричали люди Рыси. Джалар с облегчением выдохнула. Она справилась. Она – и Олонга. Лойманка Вира забила в бубен, заиграл на свирели Эркен. Кто-то подхватил Джалар, вытащил в центр поляны, вокруг нее тут же заструился хоровод. Она стучала по земле сосновой веткой, будя Явь, в такт бубну и свирели, щеки ее пылали от свежего воздуха, от юного солнца, от полноты жизни и радости.