Я помню всех, кто пытался остаться. Их голоса всё ещё звучат в моей голове, как эхо, которое не уходит. Они говорили, что я холодная, что со мной невозможно быть. Но это не так. Я просто боялась, что они увидят меня настоящей, узнают мои слабости и уйдут. Уйдут так же, как приходили – неожиданно, оставив после себя лишь пустоту.
А ты? Ты другой. Ты не требуешь от меня ничего, кроме честности. Но как быть честной, если правда может тебя разрушить? Как сказать тебе, что иногда я сама себя не узнаю? Что я превращаю чувства в орудие, не потому, что хочу, а потому, что не умею иначе.
Иногда я думаю, что ты – мой последний шанс. Последний человек, которому я могу доверить своё сердце. Но чтобы доверить его, нужно его сначала собрать. А я даже не уверена, что у меня хватит сил на это.
Ты не боишься моей тьмы. Ты готов нырнуть в неё с головой, но я не уверена, что смогу вынести, если ты утонешь. Я пытаюсь спасти тебя, пытаюсь защитить, но чем ближе ты подходишь, тем больше я понимаю, что спастись можно только вместе.
"Мне не нужна твоя правда – мне нужна твоя вера. Потому что только вера способна удержать то, что правда разрушит."
# А есть ли у меня сердце?
Иногда я задаю себе этот вопрос, смотря в пустоту или наблюдая за тем, как люди открывают друг другу души. Их глаза светятся, они улыбаются искренне, словно между ними – пульсирующий мост из невидимых нитей. А я? Что чувствую я? Могу ли я назвать это сердцем?
Кажется, оно у меня было. Когда-то. В детстве, когда я зажимала в ладонях бабочек и думала, что это магия. Когда первый снег казался чудом, а не очередной проверкой на прочность. Тогда сердце било громко, будто хотело разорваться от переполняющих его чувств.
Но теперь? Вместо него – тишина. Иногда я чувствую, как что-то шевелится внутри, но это больше похоже на отголоски того, что когда-то было живым. Сердце ли это? Или просто привычка? Я улыбаюсь, когда надо улыбаться. Обнимаю, когда ждут тепла. Но это не настоящее. Это маска, которую я ношу, чтобы никто не узнал, насколько пусто внутри.
Ты смотришь на меня и, кажется, видишь что-то большее. Но что? Я всегда была мастером иллюзий, строителем фасадов. Может, ты просто не хочешь видеть правду? А может, я сама её не знаю.
А вдруг у меня действительно нет сердца? Вдруг то, что когда-то билось так сильно, истощилось и сгорело? Я боюсь об этом думать. Боюсь, что, если признаю эту пустоту, она поглотит меня целиком. Но ты… ты делаешь всё иначе. Ты как будто веришь, что там, за этой стеной, всё ещё есть что-то живое.