Дхавал изучил сброшенные перед ним цепи. Совершенно новые, с отличным плетением и длинными боевыми лезвиями и жалами. Утяжелённые навершия остры – мономолекулярные технологии. Откуда у мастера такие цепи?
Тот словно читая его мысли, усмехнулся.
– Я купил их для тебя, когда ты вернулся и прошёл испытание, сапфир. Ты заслужил их.
Дхавал лишь кивнул, не сумея выдавить из себя слова благодарности.
Юноша прислушался к себе и своим рукам. Это так странно. Прикосновение к холодному металлу алунового титантита вызвал в его чутких пальцах странный восторженный трепет. Он никогда не испытывал подобного ощущения, словно в нём пробуждалась кровь его предков. Она неудержимо звала его быстрее вплести цепи и испробовать их в деле, и кипела в жилах, заставляя сердце учащённо биться.
Ихелион стоял рядом и видел, как крупный, правильной формы рот юноши дрогнул от восторга. Он улыбался, невзирая на кровоподтёки, оставшиеся после “тренировок”.
– Нравится?
– Очень.
– Тогда, Радан, вплети ему их. И идите на тренировку. Она сегодня для вас без убийств и драк. Подарок для сапфира. Бойцы преподадут вам хорошие уроки. Учитесь, мои мальчики. Тебя ведь никто на тренировках не обижал, сапфир?
Лицо юноши резко побледнело.
– Нет, мастер. Никто.
Дхавал уже знал, что если он пожалуется мастеру, то многие угзи будут наказаны кнутом при нём, а позже будет очередное избиение, гораздо более жестокое. Возможно, его попытаются даже убить во сне.
– А синяки откуда?
– Учился летать.
Ихелион вышел из ниши, едва сдерживая смех. Всё идёт по плану.
3.
Пока Радан вплетал новые, сверкающие цепи, Дхавал запел. В пещере наступила тишина – угзи застыли, слушая невероятно бархатный баритон, растекающийся в их сердцах бережным и невидимым неоном светлых игроков. Его подхватил тенор Тиарры, находящегося в другом конце пещеры. Чуть позже, все угзи с удовольствием присоединились, с улыбками подпевая слова песни о семье и доме, о родительских руках и их заботе.
Ихелион закатил недовольно глаза и прижал уши. Ещё этого не хватало. Заткнуть весь клан он не решился. Но спустя несколько минут его уши расправились – голос юноши поражал воображение богатством, глубиной и широким диапазоном. Мастер не знал, что мать нихмира знаменитая певица Сячшиза пятой плоскости тессеракта. Мальчик унаследовал её талант, пластичность и силу своего отца. Но и их мягкий характер, и доброе сердце.