Лера открыла крышку ноутбука. Ну-ка, что тут у неё есть? Давненько она не слушала музыку. Ту музыку, что нравится именно ей. Но вместо музыкального файла Лера зачем-то открыла папку с фотографиями. Её вдруг осенило: вот возьмёт сейчас, и удалит все фотки, где они вместе с Максом. С глаз долой из сердца вон! Прочь, прочь, паршивец из моей жизни! Так, вот и дело нашлось! Но тут её внимание привлекла папка под названием «Мамины фото». Мамины? Какие такие мамины? Чьей мамы? Ах да, она же сама просила Даньку, чтобы он оцифровал ее старые фотографии! Ну, сынуля, молодец, сделал все в лучшем виде, несколько вечеров потратил. А потом ей на ноутбук всё и сбросил. Он старался, а она так и не удосужилась посмотреть. Ну вот сейчас она этим и займется! Чем пялиться на Макса, сортируя фотки перед тем, как удалить ненавистные, лучше вспомнить свои детство и молодость. Лера открыла файл, порадовалась, что там тоже всё разложено по папочкам. Часть папок были подписаны только датами, а то и просто год стоял. Некоторые обозначались по названиям знаменательных событий: «Первый раз в первый класс», «Выпускной», «Бабушкин юбилей». «Пионерские». О, а это что? «Ура, мне восемнадцать!»
Лера поспешила открыть именно эту папку. О, так вот почему Даник так ее назвал: первое фото снято ещё и с обратной стороны, где написано её, Лериным, размашистым почерком «Ура, мне восемнадцать!» На фото, цветном, сделанном в ателье, она сама, в голубом парчовом блузоне с чёрной бабочкой и длинными жемчужными бусами, в ушах объёмные пластмассовые перламутровые серьги. На дворе конец восьмидесятых – аксессуары, макияж, причёска – всё стильное и модное до невозможности. На чёлке, которая закрыла половину лица, сильнейший начёс, намертво склеенный лаком «Прелесть». Чёрные стрелки на глазах тянутся к вискам, а яркие голубые тени намалёваны аж до самых бровей. И, естественно, розовая перламутровая помада, купленная, помнится, у цыганок.
А взгляд-то, взгляд – томный и отрешённый. Это ей тогда так казалось, что томный и отрешённый. А на самом деле она закатила глаза к потолку, опустила правый краешек губ, как бы говоря: «Боже, как мне всё это надоело». По правде же, не надоело, нет, а просто обидно было – ну вот как так, ей уже восемнадцать, а суженого всё ещё нет. Одна-одинёшенька, даже на дискотеку не с кем сходить. Разве что с подружками… Но это совсем не то…