Катаси не знал, что на это ответить. Его самого посещали такие сомнения, да только как объяснить то, что он чувствовал? Что ему, выросшему в деревенском доме, казалось верным научиться изображать весь мир так, как видел его он сам.
– Да не слушай глупышку Сойку, будто бы я хоть что-то в этом понимаю! Главное, что у тебя лёгкая рука!
Катаси не стал спорить, однако невольно вспомнил изящные письма хозяйки и штрихи, точности которых можно было бы позавидовать.
Смех женщины утих, огонёк на конце трубки погас, и она отложила её в сторону. В сад вышла служанка. Катаси совсем не удивился, что в руках у неё был очередной лаковый поднос. Тот был полон рисовых пирожных и спелых гранатов. Неприлично было постоянно есть, да разве только что сама хозяйка не сказала, что нужно позволять женщине заботиться о себе?
– Угощайся, сладости приготовила я сама. Для тебя, мой дорогой гость.
Если бы Катаси был внимательнее, он различил бы тонкие холодные нотки в обманчиво беззаботном голосе. Если бы он был внимательнее, он увидел бы злорадную усмешку, промелькнувшую на лице госпожи всего на миг, когда он взялся за пирожное.
Подмастерье в мастерской гравюр – служба хорошая, да жить на широкую ногу она не позволяла. Потому он искренне наслаждался угощениями, которые казались ему изысканными. Однако он не мог есть чужой хлеб с лёгким сердцем, если не предложил ничего взамен.
– Я хотел бы отблагодарить вас за доброту, госпожа. Может, я могу выполнить какую-то работу в доме?
– Убеждать тебя в том, что в этом нет необходимости, бессмысленно, полагаю? Что ж, есть у меня одна идея.
Она встала, как и подобает госпоже: величественно, опираясь на руку подоспевшей служанки.
– Пойдём со мной.
Катаси поторопился последовать за Сойку. Та двигалась плавно и стремительно, заходя в дом. Юноше вдруг померещилось, что коридор, по которому они идут, бесконечный, а скрип половиц под носками таби какой-то совершенно неправильный. Он не мог догнать стремительно двигавшуюся женщину, точно та парила над землёй. Все его усилия обернулись звоном в ушах. Пожалуй, он всё-таки далёк от полного выздоровления… Как ещё можно было это объяснить?
Наконец Сойку остановилась. Бумажная створка двери отъехала в сторону. То была красивая комната с лаковыми панелями. В самой её середине стояла ширма, мастерски выполненная, но белая, точно первый снег.