– Что мы будем делать? – не сдержав любопытства, спрашивает она, поравнявшись с Сэмом.
– Все просто, мы будем ходить босиком, – тот останавливается и бросает ковер на утоптанную часть придомовой территории, но рядом с кромкой нетронутого снега. – Небольшая прогулка по свежему снежку, ничего экстремального, – он быстро расстилает ковер и жестом приглашает встать на него. – Советую не только снять обувь и носки, но и подвернуть штанины – снег глубокий.
– Но я не брила ноги! – проговаривает Лидия и кокетливо улыбается.
– А ты уверен, что мы там ни на что не напоремся? – Артур обозревает заснеженный двор с большим сомнением.
А мне просто неохота мерзнуть. Да, погода в очередной раз стоит солнечная и приятная, но все же не месяц май. Где-то минус пять, наверное – точнее посмотреть негде.
Николь уже стоит в сторонке, держа в руке свой вейп, делает вид, что она не с нами. Ветерок доносит до меня запах клубники.
– Друзья, там совершенно не на что напороться, – Сэм первым скидывает с себя черные зимние ботинки и встает ногами на край ковра. – Под снегом только прошлогодняя травка и листики с деревьев. Это вам не общественный парк или газон возле станции метро. Тут вы даже окурка не найдете.
– Опять лед, уморить вы меня хотите, – ворчит Эмма, но одна из всех начинает расшнуровывать ботинки.
– Я лишь хочу, чтобы вы потихоньку и безопасно подошли к центру своей боли, – проговаривает Сэм, хмурясь. – Мы уже несколько раз говорили о вашем младшем сыне, но так и не выяснили, почему он оказался там, в ледяной воде. Как все произошло, Эмма? Доверьтесь мне, – он берет ее за обе руки и уводит с ковра на снег. Эмма даже не морщится, ступая по нему, утопая в нем босыми ногами до середины голени.
– Он увез меня отдыхать на озера, – говорит Эмма, – мы возвращались с экскурсии прямо по льду, солнце уже садилось, но мы отстали от группы, чтобы поговорить. И поссорились.
– Из-за чего вы поссорились Эмма? – Сэм продолжает вести ее за собой, сам пятясь спиной.
– Из-за старшего. – Медленно проговаривает Эмма. – Он уже тогда сидел на наркотиках и тянул из меня деньги. А я позволяла. Отдавала ему даже те деньги, что давал мне младший. Сынок умолял меня перестать финансировать старшего, я резко ответила, что это мое дело, тогда он бросил меня и побежал назад. Я еще некоторое время шла, не оборачиваясь, из одного упрямства, а когда обернулась, сыночка уже не было нигде. Я пошла назад, звала его, а он там, в проруби, на глубине, уже не двигался, – Эмма тяжело всхлипывает. Я не вижу ее лица, она находится в нескольких метрах спиной ко мне, но ее горе ощущается прямо оттуда. – Я даже сунула руку в воду, она была такой обжигающе холодной, но он был так глубоко! – стенает Эмма.