– Да, ты прав, – было ее ответом.
– Знаешь, Саша… – в который раз за вечер удивил ее Гриша, снова ее остановив. – Я очень счастлив, что ты у меня такая.
– Какая?
Ей стало интересно. За два года, что они были вместе, он ни разу не оценил ее.
– Молчаливая. Серьезная. Неистеричная, – перечислил он совсем не то, что она ждала. – Забери чашку, дорогая.
Будильник должен был прозвонить десять минут назад, но почему-то промолчал. Хорошо она вовремя глаза открыла и на время посмотрела.
– Твою мать! – выругалась негромко, скидывая с себя потную простыню. – Какого черта, Долдон?
Долдоном она называла будильник – старый, механический, с двумя блестящими крышками сверху, которые при сигнале дребезжали так, что мозги закипали.
Вообще-то, Долдоном изначально был ее дед – хозяин этого будильника. Беспутный, одинокий, периодически проваливающийся в запой. Настино сиротство свалилось на него неподъемной ношей, и, едва забрав ее к себе из детского дома, где она прожила почти полгода, он так сильно запил, что девочка, проголодав неделю, готова была вернуться в детский дом. Вовремя одумалась. И повзрослела, сумев с семи с половиной лет начать готовить себе еду из продуктов, которыми дед перед запоями забивал холодильник.
Все-таки он вырастил ее. И даже как-то контролировал, чтобы она с пути не сбилась и не связалась с дурной компанией. А Настя могла. Грязь к ней липла постоянно. Но Долдон лет за пять до окончания ею школы неожиданно заделался трезвенником и вывел ее в совершеннолетие с вполне себе приличной бритой мордой.
Настя поступила в школу полиции с первой попытки, хотя абитуриенты и шептали зловеще, что это «бесполезняк», если у нее нет поддержки. Поступила, отучилась, как положено. Получила назначение в хороший город. Долдон за нее порадовался, но решил, что это невозможно от него далеко. Снова запил и помер во сне.
Из всех вещей Настя забрала из квартиры только этот вот старый будильник. Все остальное она свезла на свалку. Квартиру продала. Деньги положила на депозит, с намерением подкопить как-то с чего-то и купить себе какое-то жилье в Москве.
Пока никак не выходило, и Настя жила в съемной двушке. Квартира была невозможно ушатана прежними жильцами, и хозяйка смущенно улыбалась, навязывая Насте ремонт в счет арендной платы.
– Нет, – отрезала Настя категорически. – Никаких ремонтов. Только скидка. И меня все устроит.