– Не нужно…
– Знаешь, мне теперь свою работу жалко, чтобы ты всё испортил. Бери, сказала!
Не спрашиваю, куда пойдёшь. Но к любимой своей не стоит. У неё в первую очередь искать и будут.
– В смысле? Откуда ты знаешь?
– В штабе все в курсе. Бабы к тебе подкатывали, а ты ни в какую. Ну и разговорили…
– Никто не подкатывал ко мне.
– Ага. А то я не видела. Как ни зайдёшь, какая-нибудь возле тебя крутится. Две-три пуговки у блузки расстёгнуты, юбка в обтяжку и короткая, что только ляжки и прикрывает. А ты ни с кем. Вот бабы и разговорили. И всё как миленький выложил. Светой зовут, в школе учились в одном классе. Фотку показывал. Говорят, красивая. В университете сейчас.
Никите нужно было время собраться с мыслями.
– А тебе такие проблемы зачем?
– Я же сказала: «влюблённая дурочка». Но не переживай. Это проходит. Ты мне ничего не должен. Или думаешь, если бы кому другому расправа угрожала, я в стороне бы осталась? Но сложилось, как сложилось.
Пауза затянулась, едва не превратившись в неловкую.
– Ещё одно дело до того, как мы расстанемся. Я сейчас пойду на КПП и скажу, что покупаю тебя на ночь. Так местные разведёнки или у кого мужья сидят, делают. Тариф известный – поллитровка, или ублажить дежурного орально. И всю ночь солдатиком можно пользоваться.
Увидев, как расширились глаза Никиты, Олеся опять засмеялась.
– Да есть у меня водка, есть. Вот смотри, – она достала из кармана плаща бутылку. – Что же ты впечатлительный такой?
Олеся скоро вернулась.
– Всё, договорилась. Теперь у каждого из нас часов семь-восемь в запасе. Утром начальники просекут ситуацию. Начнут дневального в казарме и дежурного на проходной опрашивать. Те пойдут в несознанку. Потом особисты очную ставку устроят, и кто-то расколется. Ну и сразу ориентировки…
– В милицию?
– Этих меньше всего стоит бояться. От них откупиться можно. А вот бандюганы…
Опять помолчали. Никита понимал: он должен сказать что-то важное и искреннее, но слов не находил.
– Ты знаешь, куда пойдёшь? – снова прервала паузу Олеся.
Никита отрицательно покачал головой и пожал плечами.
– Придумаешь. Смертельная опасность заставляет хорошо соображать, – безразлично сказала девушка, а потом тихо попросила: – Поцелуй меня… если не противно.
Никита взял лицо в ладони и очень нежно поцеловал глаза, а потом губы.
– Спасибо, – прошептала Олеся, – Иди. Я хочу, чтобы ты запомнил моё лицо, а не этот уродский плащ. И, да, это я устроила, чтобы жена позвонила Семёну Аркадьевичу. Так что не думай плохо обо мне.