Каждая наука помимо задач, диктуемых запросами практики, имеет и иную задачу: задачу разработки и обоснования некоторого фундаментального понятия, цементирующего данную науку как целое и задающего ее духовную перспективу (понятие элементарной частицы в физике, жизни в биологии и т.п.). В психологии одним из таких понятий является понятие личности.
Как известно, терминологически понятие личности восходит к латинскому “persona”, обозначавшему первоначально маску актера, а затем – его самого. История этого термина прослежена неоднократно (106, 263). Но история термина не есть история понятия. Веками то содержание, которое сейчас мы обозначаем как личность, существовало и разрабатывалось в обличье иной терминологии, в разных науках и даже в разных сферах деятельного освоения мира. Иногда, как в Древней Греции, этим содержанием монопольно завладевали философия и этика, в иные исторические эпохи оно продуктивнее всего осваивалось искусством, а в XX столетии стало предметом экспериментально-психологического исследования.
Исключительность понятия личности по сравнению с другими психологическими категориями состоит в том, что оно всегда было связано с самими основами понимания мира и человека, с такими краеугольными понятиями о человеке, как понятия вины, ответственности, свободы, творчества, индивидуальности и т.п. Такая укорененность в исторически и культурно изменчивых философских категориях и в разных сферах освоения мира обусловила сложную судьбу понятия личности, его многослойность и многомерность. Оно не могло быть одинаковым в объективистской религиозной этике средневековья и индивидуалистической этике Возрождения, в субъективистски-отточенной философии Фихте и социально-исторически укорененной марксистской традиции. В произведениях изобразительного искусства понятие личности выступает как индивидуальность образа человека, как та неизгладимая печать, которую накладывают на внешность профессиональная деятельность, переживания и образ жизни. Художественная литература, обогащая содержание понятия личности, вскрывает недоступную живописи внутреннюю картину переживаний. И тут понимание личности бесконечно разнообразно: если Толстой формирует «ткань» личности из социально-типического и индивидуально-своеобразного в поступках и переживаниях героев, то для Достоевского проблема личности – это прежде всего проблема свободы, способность или неспособность «преступить» вековечные человеческие устои и привязанности. Содержание понятия личности еще более усложняется междисциплинарными и междеятельностными взаимодействиями: представления о личности, развитые в этике, стали канвой многих художественных произведений, а художественные открытия, например, Достоевского, дали толчок новым философско-этическим воззрениям на личность; в пьесах Сартра отчетливо проступает его философская теория личности, а в сюрреализме С. Дали нетрудно увидеть концепцию человека, построенную психоанализом.