Я смотрю туда. Там и собирать-то нечего. Весь мой город лежит в руинах.
Из горла у меня вновь вырывается тихий стон. Моих двоюродных братьев и сестер больше нет на свете. И тети тоже.
Я чувствую, как скатывается по щеке слеза, потом еще одна. Дома меня не ждут ни побои, ни изгнание – не от кого, ведь тети уже нет в живых. От этой мысли у меня внутри что-то надламывается. Она всегда недолюбливала меня, смотрела так, будто видела во мне что-то, чего не видели другие. Что-то плохое. И теперь мне вдруг кажется, что это отвращение было заслуженным.
Мое легкомыслие погубило целый город.
– Я не пойду с тобой, – шепчу я, все еще глядя на руины. Я начинаю осознавать реальность происходящего. Вряд ли мне еще когда-нибудь в жизни так сильно хотелось быть кем угодно, только не собой.
– Пойдешь, конечно, – говорит Голод.
– Ты только что убил… – голос у меня срывается, – всех моих родных.
Он смотрит на меня с любопытством.
– Они должны были спасти меня. И не спасли.
– Они не знали.
По крайней мере, я не знала – и не может же быть, чтобы я единственная в городе не знала.
Неподалеку издает тихое ржание конь Голода. Выходит, эта тварь тоже уцелела под обломками. Держу пари, он такой же говнюк, как и его хозяин.
– Собирай вещи, – повторяет всадник.
– Я не пойду с тобой, – снова говорю я, на этот раз более решительно.
Он вздыхает, явно раздосадованный моим поведением.
– Здесь у тебя ничего не осталось.
Все мое тело сотрясает дрожь. Я зажмуриваю глаза, изо всех сил желая сделать так, чтобы этих нескольких минут не было.
Слышу, как всадник делает шаг ко мне. Распахиваю глаза и отшатываюсь.
– Не подходи.
Он хмурится.
– Ты была добра ко мне, когда я почти забыл, что такое доброта. Я не причиню тебе вреда, цветочек, – говорит он, и его голос звучит мягко. – Но теперь тебе пора собираться. Я и так слишком долго задержался в этих краях.
Снова приходят слезы. Они беззвучно стекают по моим щекам.
– Это я во всем виновата, – говорю я, оглядываясь вокруг.
Все так неподвижно…
– Они должны были умереть, – говорит Голод, и лицо у него становится каменным. – Я разнес бы этот город в щепки, даже если бы ты не позаботилась обо мне.
Видимо, это должно меня утешить. Но не утешает.
– Ну же, – говорит он, и в его голосе звучат стальные нотки. – Собирайся.
Собраться – значит справиться с тем, что произошло. Я к такому еще не готова, поэтому просто обхватываю себя руками.