«Удатю военотяльнику в бою…» – мысленно передразнивал Равус.
Надутый, как после трёх долек лимона, он стоял за спинами соратников, скрестив руки на груди, и думал о семейке Сантиунт:
«Быть богам впроголодь, меня сейчас вывернет наизнанку! Ну что за сраный павлин? Вы только поглядите на него! И это григор? Вот это? Скорее, какой-нибудь любитель ковыряться у себя в заднице, а не щит короны. Тлеть! Мерзко находиться с ним в одном помещении! Новый меч после каждой битвы! ЧТО ЭТО ВООБЩЕ?! Он жеманный? Девчонкой уродился? Хотя нет… Так больше думать нельзя. У нас есть Альвия, и она ему зад в два счёта надерёт! Я не могу поверить, что думаю об этом, но в Сангерхъеме было лучше! Тут король в платье, а скоморох у него вместо военачальника! Мать его гнать, почему никто не смотрит на его отца?! Ему же стыдно! Он меч еле держит!
– Пойду проветрюсь… – Избранный Кузней не выдержал и шагнул к выходу.
– Тебе нехорошо?
Кто ещё, кроме Уэйна, мог задать ему этот вопрос?
– Нет. Просто надо проветриться.
– Ничего, если я пойду с тобой? Мне тоже, эм… нужно проветриться. Тут душновато.
И Вал’Гавсми не стал упираться.
Протиснувшись меж зеваками, двое покинули кузницу и завернули в первый попавшийся закуток. Никого не было рядом. Все столпились в одном месте, и Равус с Уэйном могли спокойно перевести дух. Облокотившись на колени руками, выдохнув напряжение и собравшись с мыслями, он вдруг посмотрели друг другу в глаза и одновременно произнесли:
– Вот ведь павлин!
Даже интонации совпадали. Избранный Кузней не ожидал подобного расклада, отчего улыбка вмиг украсила его лицо.
– Ты думаешь о нём то же, что и я? Серьёзно?
– А что я ещё должен думать? Когда вы с Польдааром подшучиваете надо мной, мол, мне нравится Альвия, я и то не чувствую себе настолько смущённым. Сантиунт Великолепный совсем не соответствует моему представлению о воине.
– Да ладно?
Смурной Равус вообще перестал быть похожим на самого себя. Его брови поднялись так высоко, что он почувствовал боль во лбу.
– Я уверен, про этого Гастиуса сложили немало песен. Не ты ли говорил, что это чуть ли не самое важное?
– Говорил. Не спорю. Но взгляни, как он ведёт себя на публике. Поставь мы перед ним зеркало, он бы развоплотился на месте от удовольствия. Я не хочу прозвучать как грубиян, ни в коем случае… И я более чем уверен, что Сантиунт Великолепный сможет убедить нас в своей исключительности, ибо король не избрал бы его своим военачальником за красивые глаза. Однако…