Тридцать второй день пятого месяца.
Лавгут Орнийский
Три долгие недели народ Сангерхъема провёл без своего короля. С каждым днём волнения возрастали, люди постепенно начинали задаваться вопросами, связывали таинственный уход монарха в тень с гибелью хранителя монеты на турнире григоров. Некоторые считали, что Орнийский боялся за жизни членов совета, другие придерживались мнения, что он покинул город по неотложным делам, ничего не сообщив. «Возможно, от поддержания инкогнито зависело нечто крайне важное» – думали представители знати и другие подкованные в политике граждане. Может быть, потеря Сиграма Кир’Канэса пагубно сказалась на духовном состоянии короля.
Никто не знал точного ответа, и это играло Лавгуту на руку.
Облачившись в одеяния уличной тени, накинув капюшон, он не раз и не два нарушил собственный приказ сидеть дома до выяснения обстоятельств, и всё благодаря глашатаю Гирнику. Усач умел держать язык за зубами. Некогда приближённый Арвольда Тирана, этот человек знал, как играть на два фронта, всегда ставя превыше всего благополучие Халлендора. И пока умница Тер’Йолиг отсиживался за двоих, Орнийский исследовал город в ожидании подкрепления с островного государства. Король совсем забыл, каким ловким мог быть, если того требовала ситуация. Навыки григора сохранились.
Несколько раз он побывал у северной границы Сангерхъема, дабы послушать, что говорят торговцы; пару вечеров провёл в шумной компании завсегдатаев корчмы у Кернила и был приятно удивлён тамошними настроениями. Таким, как Лавгут, не привыкать к лести и перешёптываниям за спиной, однако все, кто попадался ему на глаза, не зная, что их правитель за ними наблюдает, говорили о том, как сильно любят его и о том, что они абсолютно уверены, что в конце концов в Доме Песен всё будет хорошо. Буквально одной недели хватило, чтобы Орнийский мысленно отругал себя за то, что разуверился в людской преданности. Даже без прямых вопросов подданные, сами того не осознавая, помогали ему.